Груз 209-А - Илья Слобожанский

– Госпожа. – Кто-то тронул Настю за плечо. – Мы присмотрим за твоим аторито. Не волнуйся, хозяин вернется живым и невредимым.

– Аторито… – повторила Настя и прикрыла лицо ладошками. – Он на меня даже не смотрит. Грубиян и… и… – Девушка расплакалась.

– Кайсал Максим – воин. Мужчины скрывают свои чувства… они…

– Какие чувства? Да у него вместо сердца будтук, оно холодное – как Кахта после колючих дождей. Он… он…

– Госпожа, ты не должна так говорить. Господин тебя утудава.

– С чего ты взяла, что он меня утудава, любит? – Анастасия вытерла глаза и уставилась на кикта. – Ты тоже так думаешь? – взгляд переместился на вторую девушку.

– Утудава сложно скрыть. Он на тебя смотрит как на свою женщину. Ему не нравится, он злится, когда ты разговариваешь, улыбаешься другим воинам…

– Злится? – Настя захлопала глазами. – Я вам не верю. И вообще… – Девушка поднялась, потерла щеки. – Мне все равно, как он на меня смотрит.

– Тогда почему ты плачешь?

– Меня не берут. Он не понимает, мне тоже нужно быть там, я должна пойти с ним, – Настя надула губы. – А еще он на меня накричал при всех. Назвал глупой девчонкой и прогнал.

– Аторито не возьмет свою женщину на войну. – Глаза кикта заблестели. – Максим сильный и смелый. У нашего господина…

– Да ну вас! Сильный, смелый, да он… А чего это ты о нем… – Настя придирчиво осмотрела кикта. Стройные, длинноногие, хоть и лысые, но симпатичные, нет, не просто симпатичные – красивые. А еще у обеих грудь на размер, а то и два больше, чем у нее. «Глаз положили, вот гадины», – подумала Настя, а вслух сказала: – Вы там особо не усердствуйте, заботясь о господине. Держитесь подальше и помните, о чем я вас предупреждала. – Голос стал угрожающе строгим, а взгляд злым: – Узнаю – убью.

– Госпожа, – кикта поклонились. – Мы сделаем все, чтобы ты осталась довольна.

– Сделают они, – фыркнула девушка. – Наверное, только и ждете, когда позовет? Поманит пальцем, а вы тут как тут… – Настя прикусила губу и убежала.

– Да… я жду, – очень тихо вымолвила кикта. – Настя такая же, как и мы, она женщина господина. И не может нам приказывать. Наш хозяин – Максим.

– Ты чего?

– Хозяин красив и хорошо сложен. От него будут здоровые, крепкие дети.

– Настя – приемная дочь вождя. Скажет отцу, и нас…

– Она не узнает.

– Забудь даже думать об этом! А вдруг господин сам расскажет? Настя пожалуется отцу, да еще приврет, что тогда? Прямая дорога к хачкусу. Отведут и…

– Не отведут. Если кайсал Максим нас позовет. Я буду нежной и ласковой, и он захочет еще, а потом еще. И ты постарайся. Вот тогда, что бы ни наговорила Настя, никто не посмеет убить будущих матерей. Да и хозяин этого не допустит. Кикта обязаны выполнять любую прихоть господина. И мы это сделаем.

– Да, но…

– Тебе не нравится наш кайсал? А может, ты не хочешь его познать как мужчину?

– Очень хочу… – Девушка улыбнулась. – Мне снился сон, наш господин… – Кикта умолкла, оглянулась на оклик. Солдаты поторапливали воинов хайга. Гасили костры. – Смотри, они уходят. Нужно спешить.

Девушки тут же забыли и про Настю, и свои тайные желания. Метнулись к раскидистому кусту, забрали короткие копья и побежали догонять отряд.

Вахалий вывел лурайду на быструю воду. Течение подхватило лодку и понесло в туман.

– Ну вот… – Призрак продел веревку через рым, завязал узел. – Дальше пойдем на автопилоте, – пошутил Вахалий, проверяя надежность застопоренного румпеля.

– Ты чего… – Семен Колода сидел на палубе, облокотившись на фальшборт, и, не моргая, глядел на друга. – Не делай этого, одумайся.

– Не боись, хухушок-кукушок. Прорвемся.

– А если…

– Нет времени окольными путями ходить. Через «мертвую глотку» – угол срежем. Я руль на полметра поднял, проскочим отмели. Даст бог, не зацепимся.

– Ну да, если даст. – Семен плюнул за борт. – После дождей и я ходил, но только по самому краю. Туман клочьями, хоть что-то, да видать. А сейчас…

– Не ной, Сема! Лучше хухушка погляди. Как наш бравый вояка? Дрыхнет?

– Спит пацан. Сопит да похрапывает.

– А что лишенец?

– Ничего. – Колода поскреб щеку, глянул через плечо. Пленный, опутанный веревками с головы до ног, неподвижно лежал у левого борта. – Ты зачем самогонку на него перевел? Я бы дербалызнул, с пол-литра в себя влить, как-никак через «мертвую глотку» пойдем, в самое сердце проклятого места, будь оно неладно. Пьяному и помирать не так страшно.

– Дерьмо, а не самогонка. – Вахалий сунул руку под лавку. – Держи, хухушок! – Армейская фляга упала Семену на ноги. – Спирт, медицинский.

– Откуда такое богатство? – Сема отвинтил крышку, понюхал. – В самый раз, а главное, вовремя.

– Ступай на нос. В рундуке – сушеное мясо, сухари. Тащи сюда!

– На кой оно мне! Закуска градус крадет. Водичкой запью и ладно.

– Я без закуски пить не буду. Мешок неси!

– А ты и не пей – мне больше достанется. – Сема сделал два больших глотка, причмокнул и, зачерпнув речной воды, пополоскал рот. – Да и нельзя тебе, румпель держи, а то…

– Глухой или дурачишься? Привязал я румпель. Никуда не денется. Мясо неси!

– Сам неси. Твоя лурайда – ты и ступай. Не приучен я в чужих вещах рыться.

– Ну и черт с тобой! Закусывай водичкой. – Вахалий направился к рундуку. – Интересно, как там наш «носатый», воюет или в кустах отсиживается?

– А что с ним будет? Тофик – мужик осторожный, напрасно рисковать не станет. Да будь он здесь… – Семен хлебнул из фляги. Спирт обжигал рот, согревал нутро, затуманивал разум, и обросший слухами да легендами гиблый участок водоворотов, мелей и топляков уже не казался таким опасным. – Да будь здесь «носатый», костьми лег, но не пошел бы через «мертвую глотку». И я бы не пошел.

– А по загривку не хочешь? А то смотри, я могу. – Вахалий бросил походный мешок. – Накрывай стол… – Призрак повел бровями. Куда ни посмотри – непроглядный туман. Клубится, тужится выползти на палубу, но борта не пускают, отталкивают, сдерживают. И кажется, что лурайда не плывет по реке, а летит в небе среди грозовых туч. Вот только ни ветерка, ни малейшего шороха, мертвая тишина и гробовой покой. Даже слова камнем падают вниз, бьются о палубу, там и затихают, тонут в этой тишине и безветрии. – Вот она – «мертвая глотка». – Охотник пригладил усы и уселся рядом с другом. – А дай-ка, и я спиртику хлебну. Уж как-то сыро здесь.

– На, хлебни. – Сема протянул флягу. – Чует мое сердце, добром это не кончится. И как меня угораздило согласиться? Да еще не по краю, а прямиком в «глотку». – Колода внимательно смотрел на нос лурайды, туда, где непроглядная пелена уплотнялась, как будто была живой, подрагивала, наступала. Черные кляксы не то тумана, не то еще чего подползали, трогали, ощупывали отбойники лодки и отступали. – Слышь, а правда, что «глотку» со спутников не видать?