В Париже дорого умирать - Лен Дейтон

— Ничего, — повторил он. — Совсем ничего. Мы оба с вами аскеты.

— Говорите за себя. Лично я люблю периодически слегка потакать своим желаниям.

Окна выходили во внутренний двор. Заросшие плющом стены подчеркивали четкую геометрию белых ставней. Там стояла голубятня, и белые голуби вышагивали туда-сюда по булыжникам.

У ворот раздался гудок, и во внутренний двор въехала большая машина «скорой помощи» марки «Ситроен». На боку под красным крестом шла надпись «Клиника „Паради“». Машина была вся в пыли, как после долгой поездки. Из-за руля выбрался Жан-Поль и надавил на клаксон.

— Это моя «скорая», — сообщил Датт.

— Да, и за рулем Жан-Поль.

— Он хороший мальчик.

— Давайте я вам скажу, что мне надо, — настаивал я.

Датт отмахнулся.

— Я знаю, зачем вы приехали. Не надо ничего объяснять.

Он снова расположился в кресле.

— Откуда вы знаете, что я не приехал вас убить? — поинтересовался я.

— Дорогой мой! Вопрос о насилии даже не стоит, и по многим причинам.

— Например?

— Во-первых, вы не из тех людей, которые легко прибегают к насилию. Вы прибегаете к жестким мерам лишь тогда, когда можете просчитать все последствия и точно знаете, какую пользу это вам принесет. Во-вторых, мы с вами примерно в равных весовых категориях, вы и я.

— Угу, примерно как рыба-меч и рыбак. Только один сидит, прикрепленный к стулу, а второго тащат по океану за крючок во рту.

— И который из них я?

— За этим я и приехал, чтобы выяснить.

— Так приступайте, сэр.

— Позовите Квана.

— О чем это вы?

— О том самом. Позовите Квана. К.В.А.Н.А. Позовите его сюда.

Датт передумал насчет выпивки. Он плеснул себе вина и принялся медленно потягивать.

— Не стану отрицать, что он здесь, — изрек Датт наконец.

— Так почему бы его не позвать?

Он нажал на звонок, и появилась горничная.

— Позовите месье Квана, — приказал Датт.

Старуха неспешно удалилась и вернулась уже с Кваном. На китайце были серые фланелевые штаны, рубашка с открытой шеей и пара грязных белых теннисных тапочек. Он налил себе в баре большой стакан «перье» и плюхнулся в кресло, свесив одну ногу через подлокотник.

— Ну? — обратился он ко мне.

— Я привез вам на беседу одного американского эксперта по водородной бомбе.

Кван нисколько не удивился.

— Петти, Барнс, Бертрам или Хадсон?

— Хадсон.

— Прекрасно, он лучший.

— Мне это не нравится, — заявил Датт.

— А это и необязательно, — сказал я. — Если Кван с Хадсоном хотят немного поболтать, к вам это никакого отношения не имеет. — И обратился к Квану: — Сколько вам нужно времени на разговор?

— Два часа. Максимум три. А если у него с собой бумаги, то даже меньше.

— Думаю, бумаги у него с собой, — сообщил я. — Он хорошо подготовился.

— Мне это не нравится, — пожаловался Датт.

— Успокойтесь! — отрезал Кван и повернулся ко мне. — Вы работаете на американцев?

— Нет, просто выступаю от их имени. Разовая операция.

Кван кивнул:

— Логично. Они не захотели светить одного из своих.

Я от злости закусил губу. Понятно, что Хадсон действовал по инструкции, а не по собственной инициативе. И по этому плану подставляли меня, чтобы ЦРУ не пришлось светить своих людей. Хитрые сволочи. Ладно, как говорится, «улыбаемся и машем» — и попытаемся извлечь из всего этого что-нибудь полезное.

— Верно, — подтвердил я.

— Значит, торговаться вы не будете?

— Мне за это не платят, — хмыкнул я, — если вы это имеете в виду.

— Сколько вы хотите? — устало спросил Кван. — Только особо не увлекайтесь.

— Обсудим после того, как вы пообщаетесь с Хадсоном.

— Какое поразительное проявление доверия, — сказал Кван. — Датт расплатился с вами за тот неполный комплект документов, что вы позволили нам забрать?

— Нет.

— Ну, раз уж мы выложили карты на стол, я так понимаю, на самом деле никакая оплата вам не нужна.

— Совершенно верно, — подтвердил я.

— Хорошо. — Кван снял ногу с подлокотника и потянулся к ведерку со льдом. Прежде чем плеснуть себе виски, он придвинул мне телефон.

Мария ждала моего звонка у телефона.

— Приведи сюда Хадсона, — сказал я. — Дорогу ты знаешь.

— Да, — ответила Мария. — Дорогу я знаю.

Кван вышел, чтобы подготовиться к встрече с Хадсоном, а я снова уселся на жесткий стул. Датт заметил, как я скривился.

— У вас боли в позвоночнике?

— Да, — сказал я. — На дискотеке заработал.

— По мне, так эти современные танцы слишком уж энергичны, — заметил Датт.

— Этот танец для меня тоже оказался слишком энергичным, — хмыкнул я. — У партнерши были стальные кулаки.

Датт встал на колени у моих ног, снял с меня ботинок и принялся сильными пальцами щупать пятку. Ощупал лодыжку, цокая языком, словно она как-то неправильно слеплена. А потом неожиданно сильно надавил на пятку.

— Ага, — сказал он, но его слова потонули в моем вопле боли. Кван распахнул дверь и заглянул к нам.

— У вас тут все нормально? — поинтересовался он.

— У него был мышечный спазм, — сказал Датт. И пояснил мне: — Это акупунктура. Я сниму вам боль в спине.

— Уй, не надо, если после этого я останусь калекой на всю жизнь.

Кван удалился обратно к себе. Датт еще раз осмотрел мою ногу и объявил, что она готова.

— Это должно снять боль в спине, — сказал он. — Посидите спокойно полчасика.

— Стало легче, — признал я.

— Не удивляйтесь, — пожал плечами Датт. — Китайцы практикуют это искусство на протяжении столетий. Ваш случай несложный. Всего лишь мышечная боль.

— Вы практикуете акупунктуру? — поинтересовался я.

— Не то чтобы очень, но она всегда меня интересовала, — ответил Датт. — Тело и разум. Взаимодействие двух противоположных сил: тела и разума, эмоций и логики, двойственность натуры. Я всегда хотел открыть что-то новое о человеке. — Он вернулся в кресло. — Вы простой. Не поймите превратно, это не критика, а скорее восхищение. Простота — наиболее востребованное качество как в искусстве, так и в природе. Но ваша простота подталкивает вас видеть мир только в черно-белом цвете. Вы не одобряете мои изыскания в области человеческих мыслей и образа действий. Вы пуританин по сути, и ваши англосаксонские корни вынуждают вас считать греховным слишком глубокое копание внутри себя.