Русалка и Зеленая ночь - Станислав Буркин

Прижимая к себе Машу и заслоняясь от ветра воротником пиджака, Даня попытался разглядеть в бушующей мгле, на что же тот уставился. Но дальше пяти шагов он ничего не видел – только мчащийся потоками снег.

– Что там? – крикнул Даня доктору.

– Корабль! – как завороженный произнес тот. – Даня, разве ты не видишь корабль?

Даниил вновь уставился туда, куда указывала рука Аркадия Эммануиловича, и словно бы прозрел. Просто объект был так велик, что воспринимался не как часть пейзажа. То темно-серое, что виделось Дане за потоками снега и казалось некоей абстрактной далью, было бортом гигантского судна, что стояло вплотную к яхте, нависая над ним, словно скала.

Вдруг раздался треск, и палубу тряхнуло. Это из-под толщи сковавшего море льда всплывала чудовищных размеров субмарина, к рубке которой, как оказалось, была прикреплена царская яхта. Да, яхта была лишь небольшой декоративной деталью огромного атомного крейсера, и со стороны выглядела так же нелепо и трогательно, как выглядело бы воздушное пирожное на крыше лимузина или кокетливая шляпка на голове глубоководного чудовища.

Но разглядывать открывшийся вид и давать ему оценку у наших героев не было никакой возможности. Не понимая, что происходит, рухнув от тряски рухнув на палубу, они кричали от ужаса и на четвереньках ползли к бортовым перилам. А яхту все возносило и возносило вверх. Это было ясно по тому, как стремительно опускался ржавый борт соседнего корабля.

Доктор первым нашел в себе силы открыть глаза и посмотреть вниз… «Это же уму непостижимо! Так вот откуда в трюме было столько помещений! – вспомнил он экскурсию, которую устроил им царь. – Похоже, он еще показал нам только малую часть».

Когда же скрывавшийся под их суденышком монстр, наконец, всплыл, оказалось, что палубы яхты и «призрачного корабля» практически сравнялись – будь между ними мост, с одного судна можно было бы перейти на другое. И этот мост не заставил себя долго ждать. Тяжеленный, как стрела подъемного крана, он рухнул с корабля на яхту, искорежив перила палубы и проломив ее дощатый пол. Взвыла сирена, и «призрачный корабль» тронулся с места. Стальной трап, громя палубу, со скрежетом пополз вперед. Тут только доктор в полной мере ощутил всю ничтожность и уязвимость их положения на этом фальшивом паруснике. Он бросил взгляд на уродующий яхту трап… Потом на сжавшихся от страха друзей… Схватил и потащил их за собой.

– Нет! – простонал Даня, не желая отпускать ни Машу, ни перила.

– За мной! – страшно заорал доктор, ухватил его за волосы и заставил взглянуть на мост. – Еще миг – и нам отсюда не выбраться!

В следующее мгновение доктор вырвал Машу у Дани и, взвалив ее на плечо, прыгнул на стальной мост.

– Давай, Даня, давай! – закричал он оттуда.

– Нет! – в истерике бормотал тот, не желая выпускать перила. Но вот трап поравнялся с ним, и, чтобы не быть сметенным, Даниил откатился по палубе назад. Лежа на животе, он провожал доктора и Машу тоскливым взглядом.

– Даня! – закричала Маша, протянув к нему руки. – Даня!

Лишь когда мост уже оторвался от яхты, он, наконец, решился. Зажмурившись и вопя, как камикадзе во время самоубийственной атаки, он бросился к краю палубы и сиганул вперед. Чудом допрыгнув, он ухватился руками за стальную переборку, болтаясь и суча ногами над пропастью. Аркадий Эммануилович на четвереньках подполз к краю моста и принялся втаскивать его наверх. Маша, чтобы хоть как-то помочь им, схватила доктора за ботинок. Так они и тащили Даниила, как дед с бабкой репку, пока после нескольких панических секунд он наконец не оказался на мосту целиком. Тут же они втроем ринулись на четвереньках на палубу «призрачного корабля».

Когда доползли, руки одеревенели, и пальцы после долгого контакта с ледяным металлом не слушались совсем. Снежная буря продолжалась, а за бортом ворочалось и огромными буграми переваливалось море. Однако это был очень большой корабль: волны хлестали его клепаные борта, выбрасывали в небо белые брызги, но на палубе был только рассыпчатый снег, да промозглый соленый ветер.

Их новый корабль с трубами до небес больше походил на сухогруз или танкер, чем на пассажирское судно. Вновь завыла сирена, вдали за ящиками мельком пробежал свет прожектора, и послышался отдаленный лай. Они словно бы очутились на суше, казалось, море осталось где-то далеко позади. И шум его почти стих, и буря мгновенно перестала.

После сумасшедшей борьбы за жизнь доктор наконец отдышался, немного пришел в себя и обернулся, чтобы увидеть поднятую над водой яхту. Возможно, она была еще и не так далеко, но видимость была очень плохая, и разобрать что-то в заснеженной мгле было невозможно.

– Док, где мы? – спросил Даня.

Аркадий Эммануилович посмотрел на него, отвел взгляд, поднял воротник и помотал головой.

– Не знаю, Даня, ничего я теперь не знаю…

Вдруг Маша захлопала Даниила по ноге, потом попятилась, и тыча пальцем в сторону, попыталась что-то сказать.

– Что там? – спросил Даня.

– Люди! Там люди! – возбужденно выкрикнула Маша. – Смотрите, как много людей!

И действительно, неподалеку медленно двигалась очередь из самых обыкновенных людей в куртках, плащах, пальто или шубах. Некоторые, одетые не по погоде, кутались в серые одеяла или платки.

– Куда они идут? – спросил Даня. – Может, нам следует пойти с ними?

– Здесь так холодно, – добавила Маша.

Молодежь уставилась на доктора. Он казался не испуганным, а каким-то поникшим, надломленным, будто бы творилось то, чего он и боялся. Заметив, что друзья смотрят на него, Аркадий Эммануилович вздохнул и поднялся. Он поправил одежду, протер очки и сказал:

– Ну что ж, пойдемте, посмотрим. Может, там нам что-нибудь и объяснят.

* * *

Очередь оказалась широкой, человек в пять. Молча делая маленькие шажки, люди медленно продвигались вперед – туда, где изредка мигали фонарики и тревожно лаяли собаки. Длину очереди определить было невозможно. Очевидно было лишь то, что она очень и очень велика: задний конец терялся в метели, а далеко впереди она втекала в какую-то арку.

Доктор набрал в грудь воздуха, прокашлялся в ладошку и обратился к толпе:

– Простите, здесь кто-нибудь говорит по-русски?

– Здесь все говорят по-русски, – уныло ответил кто-то.

– Так это российское судно? – все еще несколько не сообразуясь с обстановкой, громко спросил доктор.

– Судно?! – горько хохотнул кто-то. – Какое, на хрен, судно?..

– Скажите уж тогда «паром»… – поддержал другой голос.

– Э-э, – ничего не понял доктор. – Так оно имперское или федеральное? Или, может быть, республиканское?

– Я думаю, что и то, и другое, и третье, – спокойно ответил картавый прохожий и вздохнул. – Вы что, гражданин, не видите, куда мы идем?

Вдруг какая-то женщина поблизости зарыдала, бормоча: «Судно… судно…», и несколько прохожих принялись утешать ее.