Подставная фигура - Данил Корецкий

– Это хорошо. – Золотарев прикурил от настольной зажигалки, выдохнул дым через угол рта, приосанился.

– Я ведь не зря упомянул вначале о крепких семейных традициях. – Он смотрел на Карданова из-за кудрявого табачного тумана. – Почему, например, всегда существовали и существуют профессиональные семейные кланы? Потому что в любой профессии есть особая основа жизни, своеобразная, так сказать, питательная среда... Есть нечто такое, что передается с кровью, с набором хромосом. Этому не выучишься в школе или где-то еще. Среди этого на-до родиться и жить. Верно?

Яскевич кивнул с самым серьезным видом, хотя в душе посмеивался над неуклюжей попыткой своего начальника произнести нечто философское.

– Да, конечно, – сказал Макс. Он еще не понимал, куда клонит Золотарев.

– Я много слышал о ваших родителях, Максим Витальевич, – продолжал с пафосом генерал. – Всегда преклонялся перед их мужеством и твердой волей. Я знаю, какой тяжелый выбор им пришлось делать тогда, в семьдесят первом. Тридцать лет тюрьмы... Это, конечно, испытание... Которое они выдержали с честью.

В последнем Золотарев вовсе не был уверен, скорее даже наоборот. На этой неделе аналитический отдел повторно просчитал модель последствий перевербовки Томпсонов и выявил, что провал агентов Касьяна и Тихона в Осло в 1973 году мог быть одним из признаков ведения Томпсонами двойной игры. Мог быть. А мог и не быть. Существуют случайности, не исключены разные утечки, словом, вариантов много. И тем не менее...

– И вам тоже было нелегко, Максим Витальевич. Я понимаю. Вы, возможно, даже не помните их лиц, вам было всего пять лет, когда это произошло, верно?..

– Конечно, – кивнул Макс.

– Вырасти без родителей – это серьезное испытание. Трагедия. Накладывается отпечаток на всю жизнь. Ведь так? Глаза генерала внимательно наблюдали за собеседником из-за дымовой завесы.

Макс снова кивнул.

Золотарев сочувственно покачал головой. И вдруг его лицо озарилось радостью, как будто только что в голову шла интересная мысль.

– А хотите съездить в Лондон? – В Лондон? – Максу показалось, что он ослышался. – Конечно. Вы росли и воспитывались без родителей, не видели их столько лет. Разведка в какой-то мере ответственна за это. Съездите, навестите отца с матерью, поддержите их!

Макс встал, сам не зная зачем. Он пробормотал:

– Конечно, я... Но...

Неожиданное предложение насторожило Макса. Он прекрасно знал, что даже в Службе разведки загранкомандировки – удел немногих счастливчиков. Лишь малая часть сотрудников сидит в зарубежных резидентурах или время от времени совершает инспекционные выезды, а остальные только мечтают о такой возможности. Ждут ее годами, заваливают начальство рапортами... А Макс только-только здесь появился и сразу... Память о родителях? Но сентиментальность и альтруизм не свойственны ни одному государственному институту, тем более разведке.

– Садитесь, Максим Витальевич. Значит, решили. Генерал явно остался доволен произведенным эффектом

– Вы бывали прежде в Лондоне?

– Да.

В восемьдесят девятом он отвез для Компартии Англии триста тысяч фунтов стерлингов.

– Это была очень краткая поездка. Час сорок минут в городе, дорога из аэропорта и обратно – вот и все.

– Величественная столица, – мечтательно произнес генерал. – Респектабельность, вековые традиции... И совершенно другим, деловым тоном добавил:

– Поедете под своей настоящей фамилией, паспорт вам выпишут сегодня же.

– А... А какая моя настоящая фамилия? – Макс тоже не был сентиментальным и давно вышел из мальчишеского возраста, но сейчас у него перехватило дыхание, как в детдоме, когда появлялась возможность заглянуть в свое прошлое.

– Настоящая для них, для англичан. Вы родились на территории Великобритании и являетесь подданным Ее Величества королевы. Ваша фамилия Томпсон, именно на нее оформлена совершенно подлинная метрика.

Золотарев усмехнулся циничной усмешкой профессионала.

– Если внедрять вас туда на нелегалку – лучшего документа не придумаешь. По всем их законам – вы английский гражданин!

– Понятно... – разочарованно протянул Карданов. Генерал не обратил внимания на его тон и продолжил беседу, которая незаметно перешла в инструктаж.

– Связь будете поддерживать с нашим резидентом, он второй секретарь посольства, телефоны вам дадут. Анатолий Сергеевич Замойский, оперативный псевдоним – Худой. Кстати, фото родителей у вас остались?

– Снимок на фоне Виндзорского дворца. Весна шестьдесят девятого...

– Очень хорошо. Это придаст легенде достоверности. Яскевич закусил губу. Макс дернулся.

– Легенде? Значит, свидание с родителями легенда? Впрочем, я так и думал! Но каково тогда основное задание?

Теперь и начальник управления понял, что допустил непростительную ошибку. Несколько секунд он помолчал, затем одобрительно хмыкнул.

– Вы хороший оперативник! – Золотарев улыбнулся. – Но в данном случае легенда и основное задание совпадают. Генерал вздохнул и согнал с лица улыбку.

– Вы слышали про тактику «смещенного времени»?

– Нет, – ответил Макс.

– В средние века один восточный шах разоблачил государственный заговор. Виновным отрубили головы, но для спокойствия деспота надо выкорчевать все корни измены. Зачинщиком был главный визирь, он один знал, куда ведут ниточки предательства, но о его силе и мужестве ходили легенды – даже под пытками он не выдал бы сотоварищей. И тогда шах придумал изощренную хитрость...

Яскевич отвернулся. Когда-то давно он сам рассказал эту легенду будущему шефу.

– ...Визиря поместили в темницу, его окно выходило во двор, где играла маленькая девочка – дочка начальника тюрьмы. Быстро побежало время: день сменялся ночью, ночь – днем. Год проходил за годом. Старели и умирали тюремщики, девочка выросла и вышла замуж, теперь во дворе играли уже ее дети. Однажды в государстве объявили траур: скончался сам шах. Как всегда при смене власти, назревали большие перемены, одряхлевший начальник тюрьмы объявил визирю, что его скоро помилуют, и как бы невзначай поинтересовался: «А что, действительно тридцать лет назад ты сумел организовать такой большой заговор?» И узник рассказал всю правду. Но тут на пороге темницы возник живехонький и даже не постаревший шах: в действительности прошло не тридцать лет, а всего шесть месяцев – бег времени достигался искусством гримеров, уловками наружной стражи и снотворным, добавляемым в пищу визирю. И грянула расправа: с заговорщиков заживо спускали кожу, их детей и жен продавали в рабство, имущество забирали в ханскую казну. А успокоившегося было визиря посадили на кол прямо перед дворцом!

Генерал замолчал. Внимательно слушавший Макс молчал тоже.

– Но ведь сейчас действительно прошло двадцать восемь лет! – наконец сказал он.