Третье человечество. Микролюди - Бернард Вербер

– Помнишь, как мы впервые встретились в Турции? Был тайфун, тебя преследовала полиция, а я защитила тебя и научила говорить с Землей. Помнишь?

Молодая женщина не отвечает.

– Помнишь, когда мы впервые занимались любовью, мы мечтали о том, какой может быть эволюция человечества, которое станет более женским, «полностью состоящим из женщин»? Это была наша общая мечта: больше не подвергаться насилию со стороны мужчин, но выбрать наш закон жизни и примириться с Геей, планетой-матерью, квинтэссенцией женской сущности, которая породила все другие формы жизни.

Они садятся на кровать.

Пентесилея вновь целует Аврору. Последняя не сопротивляется, но и не отвечает на поцелуй.

– Что случилось? Я хотела бы, чтобы все было как прежде.

Молодая женщина-ученый встает и подходит к окну.

– Случилось то, что мы добились успеха, – говорит она. – Часто мы едины в трудностях, но после победы все разваливается.

Амазонка слушает эту фразу, не шелохнувшись.

Аврора добавляет:

– У всего живого четыре сезона. После весны – лето, после лета – осень, после осени – зима.

– …А после зимы приходит весна. Холод и темнота не убивают дерево, они срывают с него сухие листья. Мы, женщины, знаем, что все циклично. Мы знаем это по своей крови, по своему мозгу, по своему чреву. Ни один мужчина не может понять истинного значения слова «цикл». Они думают только в терминах завоевания и обладания. Они так малочувствительны. Ни один мужчина не может по-настоящему представить себе, что такое любовь. У нас в десять раз больше чувствительных точек…

Пентесилея осыпает мелкими поцелуями плечи Авроры.

– Наши оргазмы в десять раз сильнее…

Она целует Аврору в шею.

– Все наше тело представляет собой эрогенную зону, а у мужчин реагирует только низ живота…

Она проводит губами по рукам Авроры.

– Мужчины плохо пахнут. Помнишь ли ты хоть одного мужчину, от которого бы не воняло?..

Она целует Авроре пальцы.

– Руки у них мозолистые, часто с грязными ногтями. Что касается запаха изо рта…

Аврора резко вырывается из объятий:

– Ты пытаешься внушить мне отвращение к мужчинам вообще, чтобы быть уверенной, что я не стану встречаться с Давидом? – Она вздыхает. – Я изменилась, Пентесилея. Я больше не считаю, что есть, с одной стороны, чувствительные и смелые женщины, а с другой стороны, склонные к насилию, подлые мужчины. Хорошие люди есть среди тех и других, важна душа, а не ее оболочка из плоти.

– О чем ты мне говоришь, Аврора?

– То, что с нами случилось, заставило меня много размышлять. Когда мы изобрели микролюдей, мы взяли на себя огромную ответственность. И у нас нет руководства типа: «Как создать новый вид и управлять им без проблем за десять занятий».

Аврора встает, садится за стол, вынимает из спичечной коробки три спички и кладет их по-разному, пытаясь, сложить квадрат.

– Некоторые невозможные вещи, однако, возможны.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Слушай, Пентесилея. Я чувствую, что весь мир меняется, и мы не можем замыкаться в своем маленьком мирке счастливой пары, безразличной к тем феноменальным вызовам, в которые превратились последствия наших действий…

Она раскладывает три спички, меняет их положение.

– Давид предложил мне устроить для меня сеанс Ма’джоба. Если я правильно поняла, это ритуал, цель которого состоит в том, чтобы в своего рода сне наяву увидеть свои прошлые жизни. Я отказалась, но однажды, мне кажется, я скажу ему «да». Потому что, что бы это ни вызывало, мне кажется, что я должна увидеть свою жизнь в перспективе. Я должна отдалиться от нее, чтобы понять ее. Думаю, лучше всего это выразил математик Гедель: «Можно понять систему, только выйдя из нее». Выйти за рамки – вот чего мне больше всего недостает. Я задыхаюсь.

– Ты уже совершила ритуал амазонок. Земля говорила с тобой, нет более сильного ритуала.

– Она только производила пузыри… Я не уверена, что могу толковать ее язык.

Пентесилея подходит к Авроре и снова берет ее за плечи. Она перемешивает спички, которые так и не были сложены в виде квадрата. Затем она берет Аврору за руку и подводит ее к окну, чтобы напротив нее находилось ночное светило:

– Мы не нуждаемся в ритуале. Что с тобой тогда случилось, так это то, что у тебя открылись все чувства, ты стала понимать свою планету. Гея постоянно говорит с нами. Она посылает волны, которые идут с поверхности земли и проникают в нас через подошвы ног.

Пентесилея закрывает глаза.

– И Земля мне говорит, что любит свою сестру Луну так же, как я люблю тебя. Страсть, связывающая эти две планеты, сходна с той, которая связывает две наших души, Аврора.

Потом при бледном свете луны королева амазонок раздевает Аврору и обнажается сама.

– Не бойся меня. Будь моей Землей и позволь мне быть твоей Луной, – шепчет она.

45.

Спальня Давида и Нускс’ии находится прямо под спальней Авроры и Пентесилеи.

Они только что закончили заниматься любовью, и Давид еще весь в поту. Он смотрит в окно на звездную ночь.

– Не могу вынести мысли, что нужно ждать каких-то знаков, – говорит Давид. – Наталья иногда бывает очень странной. А если не будет никаких знаков? Если все будет только идти к худшему?

– Иди сюда, – говорит Нускс’ия, – я хочу еще позаниматься любовью. На самом деле я хотела бы только всегда любить тебя. И ни о чем не думать. Чтобы все пошли к черту и чтобы мы с тобой остались вдвоем.

Давид делает глубокий вдох.

– А если нас предоставят самим себе и мы будем одни, одни нести ответственность за свои поступки? – упорно спрашивает Давид. – А если они убьют всех микролюдей?

– Сейчас тенденция скорее к тому, чтобы обеспечивать их существование.

– Как держат свиней на откорм, чтобы потом пустить их на колбасу…

– Верь…

– В кого? В Бога?

– В самих микролюдей. Без испытаний и боли не бывает эволюции.

Эта фраза его не убеждает.

– Это мы несем ответственность за этот кошмар. Мы должны исправить то, что нарушили. Вот это путь к гармонии.

– За кого ты себя принимаешь, Давид? Ты не можешь влиять на все. Ты только маленький человек среди большого человечества, а само оно находится на большой планете посреди огромной Вселенной. Ты – лишь крошечная сила среди множества энергий, которые нам неподвластны.

– Мой прадедушка Эдмонд Уэллс всегда говорил, что одна капля воды может переполнить океан. Я хочу попытаться – пусть только попытаться – исправить положение. Только после этого я смогу опустить руки и признать, что это было невозможно.