Влюбленный виконт - Эмма Уайлдс

Поэтому она молча кивнула и стала смотреть, как Люк встал с кровати, быстро умылся над тазиком, стоявшим у ее туалетной комнаты, и оделся — проворно и умело. Высокая фигура в полутемной спальне… он помедлил мгновение, а потом подошел и быстро поцеловал ее на прощание. Поцелуй был восхитителен, его губы долго прижимались к ней, вызвав предательский вздох.

А потом он ушел. Никаких обещаний, подумала молодая женщина. Она ощущала себя телесно удовлетворенной и приятно утомленной, но от душевного равновесия была довольно далека. Люк не дает обещаний. Он специально сказал ей, что никаких обещаний не будет.

«Я знала это все время», — упрекнула она себя, все еще ощущая его запах на своей коже.

Она пустилась в это плавание по собственному выбору, и если под конец плавание само по себе окажется наградой, этого достаточно. Люк может защищать ее, может желать се, но она знала еще до того, как зазвала его к себе в постель, что он не скрывает отсутствия у него интереса к женитьбе.

Однако при этом она понимала, что какая-то порочная часть ее сознания упрямо размышляла о том, не сможет ли она изменить ход его мыслей.

Еще цветы, Майлзу захотелось стукнуть кулаком по стене. Он взял карточку, прикрепленную к одному из принесенных букетов, и увидел, что цветы от графа, который чуть ли не в два раза старше Элизабет.

— Развратник, — пробормотал он.

— А ты всегда читаешь частную переписку других людей?

Голос, раздавшийся за его спиной, звучал холодно. Он повернулся с досадой, не будучи даже уверенным, почему он вообще вошел в гостиную, и явно не желая признаваться, что делает это каждый день, чтобы увидеть, какие новые поклонники ищут внимания Элизабет.

— Это необычайно выразительный букет, — протянул он с наибольшим апломбом, на который способен человек, застигнутый на месте преступления. — Даже в холле стоит запах — запах отцветающего сада.

Элизабет скрестила руки на груди и выгнула брови.

— Прошу прощения, если тебе неприятно, когда пахнет цветами. Интересно, а от кого он?

— Скажем только, что по возрасту пославший его годится тебе в отцы, и оставим его здесь. Хорошо?

Он сунул карточку обратно в цветы и, вынув носовой платок, старательно стер с пальцев желтую пыльцу.

Это был наилучший способ, какой он только мог придумать, чтобы не смотреть на Элизабет. Но когда из вежливости ему пришлось поднять глаза, он увидел, что способ этот, в общем, никуда не годится. Элизабет, одетая в простое белое платье, смотрела на него теми самыми глазами, которые преследовали его в снах — эротических снах, о существовании которых ни одна невинная молодая девушка не может даже предположить.

— Не могу себе представить, что тебя интересует, кто присылает мне записки и цветы, — сказала она.

Оказалось, что увиливать довольно просто. Он уже начал привыкать к этому.

— Быть может, тебе следует завести собственную оранжерею или, лучше, лавку для торговли лишними букетами. Я даже помогу придумать название. Назовем ее «Бутик ненужных букетов», или, может быть, «Хранилище отвергнутых роз», или…

— Я бы посоветовала тебе, Майлз, бросить попытки острить, потому что все равно у тебя ничего не получается. — Она вошла в комнату, не глядя на него, явно собираясь расставить хризантемы и разные другие цветы по хрустальным вазам, коснулась кончиком пальца желтой розы. — Насколько я понимаю, ты не одобряешь, когда джентльмены посылают дамам цветы. А что делаешь ты?

Профиль у нее был чистый, совершенный и такой знакомый, что он мот видеть его даже с закрытыми глазами. Майлз не помнил своей жизни до нее и явно не мог представить себе, какая это будет жизнь, когда они пойдут каждый своим путем. От расстройства он забыл ответить на ее вопрос.

Господи, о чем же она спросила?

— Что я делаю с чем? — тупо переспросил он, восхищаясь стройной кремовой колонной ее шеи.

Впадинка между ключицами была изящная и совершенная, и ему нетрудно было представить себе, как он прижимается к ней губами…

В серебристо-серых глазах блеснули удивление и раздражение.

— Не будь тупицей. Когда ты ухаживаешь за дамой, что ты делаешь?

Он за дамами, конечно, не ухаживал, в том смысле, в каком говорила она. Нет, он не давал обета безбрачия, и хотя у него были случайные эротические встречи, но ухаживать он ни за кем не ухаживал. Он любил Элизабет так давно, что действительно не мог вообразить серьезных отношений с кем бы то ни было, кроме нее, но, возможно, говорил он себе, когда она выйдет замуж и окажется для него недостижимой, он ее забудет.

Забудет? Нет, это немыслимо. Он приспособится к тому, что ее нет в его жизни.

Наверное, это тоже невозможно. Как бы то ни было, будущее обещает преподнести ему урок настоящего несчастья.

— Я не трачу деньги на горшочки с цветочками. Это уж точно. Это неоригинально. — Он указал на маленькую серебряную вазу с изящными фиалками. — Лорд Питер со мной не согласен.

— Мы что, снова будем спорить на эту скучную тему? И потом, ты так и не ответил на мой вопрос.

В профиль ему был виден кружевной веер ее ресниц и очаровательный, по крайней мере для него, слегка дерзкий абрис ее носа. Он ответил:

— Я еще не пытался покорить никакую леди. Мне всего двадцать два года.

— А мне всего девятнадцать, — заметила она, оборачиваясь и глядя на него. — И при этом я собираюсь броситься на поиски мужа так, будто гончие из преисподней кусают меня за пятки.

Он ничего не мог поделать: от ее язвительного тона и сравнения, совершенно не подобающего божеству, губы у него скривились.

— А я думал, что все молодые девушки только и думают, как бы заманить в ловушку какого-нибудь ничего не подозревающего мужчину и до конца жизни ворчать на его дурные привычки и тратить его с трудом заработанные деньги на женские пустяки.

— Если так происходит, — возразила Элизабет пылко, чего и следовало ожидать, — это потому, что нас вынуждают так поступать. Честно говоря, я завидую леди Бруэр. Если они с Люком любовники, это ее выбор, и от нее не требуют, чтобы она вышла за него замуж.

Слово «любовники» разбудило в нем, как и положено, фантазию, и Майлз с тоской посмотрел на дверь, хотя Элизабет стояла ближе к ней, чем он, и, чтобы выйти из комнаты, ему пришлось бы коснуться девушки.

— Я не думаю, что мы должны размышлять об их отношениях. Это их дело, и только их.

— Это так ты думаешь о твоих связях?

Она ревнива? Или она просто ревнует его к свободе, которой он пользуется как мужчина в обществе, где распоряжаются, мужчины?

— Я отказываюсь от комментариев.

Когда же он начал двигаться к двери — черт бы ее побрал, у нее такой соблазнительный вид в этом девичьем светлом платье, — Элизабет спросила совершенно другим тоном: