Книги онлайн и без регистрации » Романы » Тяжесть венца - Симона Вилар

Тяжесть венца - Симона Вилар

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 140
Перейти на страницу:

Это настроение не покидало ее целый день, придавая глазам мечтательный блеск, заставляя вспыхивать румянцем щеки. Вечером же, когда в главном зале собрались придворные, она надела подарок герцога и восседала в высоком кресле столь ослепительная, что не было мужчины, который не заглядывался бы на нее. На Анне было схваченное под грудью платье из черного велюра, без вышивок и драпировок, но с длинными навесными рукавами в форме дубового листа, подбитыми серым атласом. Волосы были спрятаны под округлый на итальянский манер тюрбан черного же цвета, перевитый широкой полосой дымчатого атласа. Охватывая молочно-белую шею, на открытые плечи ложились рядами мерцающие каплевидные изумруды, сверкающие столь же ярко, как и ее глаза. В зале представляли пантомиму, но многие предпочитали смотреть на прекрасную супругу властителя Севера Англии.

Анна была в прекрасном расположении духа, обсуждала пантомиму, перебрасывалась шутками с острой на язык Джеральдиной Нил, порой замечая, что даже вечно сторонящийся ее Уильям Херберт сидит неподалеку и, не обращая внимания на улыбки юных фрейлин, задумчиво и с интересом глядит на нее.

Замечательное и полузабытое ощущение – чувствовать себя в центре внимания. И вечером, вернувшись в свои покои, Анна долго разглядывала себя в большом зеркале, заключенном в темную раму. Лягушонок… Кто бы мог подумать.

Но неожиданно словно лопнувшая струна заныла в ее сердце. Зачем все это очарование, если единственный, ради кого это существует, уже никогда ее не увидит? Зачем эта красота, эти наряды и драгоценности, если она навеки связана с горбатым и странным герцогом, который вовсе не любит ее… Она прикусила губу, сдерживая подступившие слезы. В зеркале позади себя она увидела Матильду Харрингтон и еще двух придворных дам, явившихся, чтобы приготовить ее ко сну.

– Не угодно ли будет вашей светлости…

– Нет. Я ничего не хочу. Оставьте меня. Могу ли я хоть изредка быть предоставленной самой себе?

Она отворила тяжелый резной ставень, рисунок которого перекликался с резьбою потолочных балок. Спальню заполнили потоки серебристо-жемчужного света. Было полнолуние, и из сада веяло душистой прохладой, слышался плеск фонтана. Из монастыря долетали звуки органа. Готические кровли обители фосфоресцировали в сиянии луны, и ветер едва слышно вздыхал в вершинах деревьев. Открыв балконную дверь, Анна вышла на галерею, а затем по белеющей в сиянии луны лестнице спустилась в парк.

Луна всегда была ее другом. Гипнотические ночи в Бордо, когда они с Филипом любили друг друга под хоры цикад, отливающая старым серебром ночь в Лондоне, когда они вновь встретились после долгой разлуки, полнолуние в долине Ридсдейла, когда из дымного зала она поднималась на стены Нейуорта, вглядываясь в темные силуэты гор на фоне усыпанного звездами неба… Там ее находил Филип, и они бродили в сумраке вдоль стен или заключали друг друга в объятия в тени сторожевых башен, пока деликатное покашливание приблизившегося часового не заставляло их опомниться. Теперь под сияющей луной она была совершенно одна. Серебрились стволы деревьев, нежная, еще по-весеннему негустая листва пропускала легкие потоки призрачного света.

Анна вдохнула сырой вечерний воздух и зябко поежилась. Слабо доносился гомон затихающего города, порой подавала голос ночная птица. Неожиданно в стороне она услышала приглушенный девичий смешок и увидела движение у пруда. Там собрались те, кто помоложе. Один из ее пажей что-то рассказывал фрейлинам, и те смеялись. Анна улыбнулась. О, она их понимала. В такую ночь не хотелось спать. Весна кружила голову, ночь была слишком прекрасна, чтобы после молитвы тотчас задернуть занавеси полога. Но Анна не стала приближаться к ним.

Серебрящаяся длинная аллея доходила до стены монастыря. Здесь, в самом отдаленном углу парка, стояла увитая плющом беседка. Неожиданно слуха Анны достиг перезвон струн. Она хотела было повернуть назад, но из тени беседки к ней с лаем устремился Пендрагон. Она сразу поняла, кому еще не спится в эту лунную ночь. Дог в последнее время крепко привязался к Уильяму Херберту и предпочитал его общество обществу бывшей хозяйки. Анна остановилась. Она не знала, в одиночестве ли там Уильям? Наконец юноша вышел ей навстречу, в его руках была лютня. Анне ничего не оставалось, как приблизиться.

– Что вы играли, Уил?

– Вам это не понравится, госпожа. Эту песню сложил легкомысленный человек, правитель Флоренции, а ваш супруг не одобряет беспечных песен.

– И все же спойте ее мне.

Она присела на каменную скамью, что полукругом тянулась вдоль беседки.

– Обещаю, что, даже если она не вполне пристойна, я не стану осуждать вас.

Какое-то время юноша молчал. Сыну казненного Херберта казалось невозможным петь для дочери Уорвика. Анна понимала это и не удивилась бы, если бы он отказался. Но Уильям запел. Прелестная мелодия, приятный молодой голос и певец, отлично владеющий итальянским. Анна улыбалась, слушая его.

О как молодость прекрасна,

Но мгновенна! Пой же, смейся,

Счастлив будь, кто счастья хочет, —

И на завтра не надейся.

Пендрагон восседал рядом с Анной, глядя на поющего Уильяма. А когда тот закончил куплет, раскатисто залаял. Юноша перестал играть и, словно мальчишка, расхохотался.

– Он всегда лает в этом месте, словно соглашается. Славный пес.

– Но глуповат, – сказала Анна и потрепала пса по ушам.

Во мраке беседки он казался совершенно черным.

– Моя дочь очень любила его.

Она осеклась, вспомнив, что ей не следует упоминать о Кэтрин.

– Ваша дочь?

Анна помолчала мгновение. Она не хотела давать новый повод Уильяму Херберту презирать ее.

– Давайте-ка я тоже спою, Уил. Видит Бог, мой голос не столь хорош, как ваш, но песня развеет мою печаль.

Когда она заиграла, Уильям даже приподнялся. Это была не меланхолическая музыка придворных покоев, а дразнящий и пряный напев простонародья:

Священник под вечер заехал в село,

Отведал перцовой и тминной,

И к полночи еле уселся в седло,

Спиной к голове лошадиной…

Куда подевалась твоя голова?

Чтоб черт подцепил тебя вилкой!..

И как без нее ты осталась жива,

Пока я сидел за бутылкой,

Которая булькает: буль, буль, буль…

– Святые угодники! Откуда вы взяли эту песню? Хотя… – он хмыкнул. – Я и позабыл, что дочь Уорвика выросла в обозе его армии.

Анна не обиделась. Старая мелодия каким-то чудом развеяла ее тоску, и она продолжала негромко напевать нехитрый мотивчик своим низким хрипловатым голосом:

Напившись, лошадка поела травы.

Священник подумал: «Не худо.

Не трудно скакать, если нет головы,

Но пить через хвост – это чудо».

Но тут он свалился на камень речной,

И с каменной жесткой подстилки

1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 140
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?