Река во тьме. Мой побег из Северной Кореи - Масадзи Исикава

Я не знал, чем занимался консул и его штат в течение дня, потому что все время сидел у себя в комнате, но я не сомневался, что они вели с китайским правительством нечто вроде переговоров. И после появления первого секретаря японского посольства в Пекине у меня отпали последние сомнения в этом.

Первый секретарь напоминал университетского профессора. Я задал ему несколько вопросов, чтобы разобраться в ситуации, но он коротко ответил:

– Не волнуйтесь. И не унывайте!

И ничего более.

Через несколько дней он появился в моей комнате и вручил мне документ.

– Прочитайте это и затем подпишите, пожалуйста, – велел он.

Документ был из Министерства иностранных дел и адресован лично мне. Там говорилось: «Просим не распространяться о том, что правительство Японии помогло спасти Вас», – говорилось в нем. Разумеется, я тут же подписал его, и первый секретарь вернулся в Пекин.

Приблизительно неделю спустя меня вызвали к консулу, а потом сфотографировали – для паспорта.

Что-то затевалось, причем за моей спиной. И это меня не на шутку беспокоило. То есть обзавестись японским паспортом было, несомненно, очень и очень хорошо. Это внушало надежду. Но почему переговоры так затягивались? Я был убежден, что в их ходе возникли сложности.

Тем вечером, играя с консулом в сёги, я спросил его об этом. Он угостил меня дорогим французским коньяком, вероятно, чтобы я расслабился и мог вести себя с ним более открыто и прямо, чем это принято. Но мне не давало покоя будущее моей семьи, и чем дальше – тем больше.

– Когда я смогу вернуться в Японию? Мне кажется, сейчас самое время об этом сказать, – настаивал я.

Он пристально посмотрел на меня.

– Китайское правительство все еще не предоставило вам выездную визу. Но это – просто формальность. Первый секретарь делает все возможное, чтобы решить этот вопрос. Уверен, что скоро все решится в нашу пользу. Поэтому не волнуйтесь! Успокойтесь!

Японское правительство считало всех тех, кто, подобно мне, переехал в Северную Корею, но не изменил гражданства, по-прежнему японскими гражданами. Но у северокорейского правительства на этот счет было иное мнение – все японцы, иммигрировавшие в Северную Корею, по факту становились гражданами Северной Кореи. По их мнению, меня фактически похитило японское правительство.

Первый секретарь и Министерство иностранных дел настаивали, что я, Масадзи Исикава, был японским гражданином, так что у китайского правительства не было причины депортировать меня в Северную Корею. Это и стало камнем преткновения. Главной задачей было позволить правительству Китая в этой ситуации сохранить лицо.

Несколько дней спустя я говорил с консулом. В это время ему позвонил первый секретарь посольства Японии в Пекине. Подняв трубку, консул включил радио и объяснил мне:

– Это чтоб нас не смогли подслушать.

После этого телефонного разговора он собрал всех, кто имел отношение к моему вопросу.

– Китайское правительство закроет глаза на этот случай. Чтобы уж быть совсем точными, они решили, что не будут обращать внимания на то, что г-н Исикава покинет Китай без разрешения властей. Это – хорошие новости. Теперь плохие: если его схватят северокорейские агенты, китайское правительство уже не сможет ничем ему помочь.

По мнению первого секретаря посольства, потребуется еще несколько дней, чтобы организовать самолет и завершить переговоры. Он добавил, что свяжется с нами снова через четыре дня и сообщит, чтобы мы выехали в Далянь, откуда я уже отправлюсь самолетом в Японию.

С этим я не мог согласиться:

– Если мы отправимся в Далянь после его звонка, а по дороге меня схватят, то все рухнет. Я считаю, что нам необходимо отправиться в Далянь сейчас же и уже там дожидаться связи, – предложил я. Я был уверен, что китайское правительство прослушивает телефоны консульства, поэтому, если выберем предложенный консулом срок, полиция уже будет ждать нас – ведь им будет известно время, которое мы назовем в ходе телефонного разговора.

Консул обдумал мои слова, взглянул на часы и сказал:

– Хорошо. Давайте поступим так. Поедем прямо сейчас!

Разговор происходил уже после полуночи.

Сотрудники приступили к подготовке.

Жена консула дала мне один из костюмов консула. Роскошное одеяние, ничего не скажешь. В жизни не надевал ничего подобного. Да что там, я даже не видел ничего подобного. Как я понял позже, что он был вовсе не таким модным и роскошным, для меня он был воистину королевским облачением. Когда я переоделся, она вручила мне сумку с одеждой.

Мы спустились по лестнице под руку. Здание охраняли полицейские, и жена консула выдавала меня за своего супруга. Мы медленно обошли сад, как преданная супружеская пара, наслаждающаяся ночной прохладой. Женщина что-то напевала про себя. Я не знал эту песню. Интересно, почему она запела? Потом понял – потому что я вел себя слишком тихо и все время молчал.

Ночь была беззвездной и очень тихой. Но мне, всецело поглощенному будущим, было не до наслаждения природой. Но я прекрасно понимал, зачем это все делается – она не только вводила в заблуждение полицейских, но и пыталась успокоить меня. Вот это женщина!

У меня слезы на глаза навернулись.

Когда мы обходили сад уже по второму кругу, жена дипломата вдруг шепнула мне:

– Г-н Исикава, пожалуйста, пройдите через этот проход. И доброго вам пути!

И с этими словами выпустила меня через дверь.

Я не совсем понял, в чем дело. Но тут услышал рокот автомобильных двигателей. И тут же заметил вырытую в земле яму в углу. Я спустился в нее и понял, что это небольшой подземный ход. Забравшись в яму, я просто встал на колени и, не мешкая, пополз вперед.

Выбравшись из подземного хода, я увидел три автомобиля. И услышал, как из одного из них кто-то вполголоса зовет меня.

Это был консул.

Добежав до автомобиля, я вскочил внутрь.

За мной захлопнули дверь, и все три машины взяли с места.

По пути в Далянь было несколько контрольно-пропускных пунктов. Каждый раз при подъезде к очередному посту, я ложился на заднее сиденье и укрывался пледом. Мы даже ели в автомобиле и останавливались только для отправления естественных надобностей. Нашим местом назначения был своего рода контактный центр японских компаний, занимавшихся бизнесом в Даляне. Он управлялся японским правительством и должен был стать вполне надежным укрытием для меня. На следующий день к вечеру мы наконец добрались туда.

Не могу передать, с каким облегчением я воспринял благополучный отъезд из Шэньяна.

Если посмотреть на карту, можно заметить, что Далянь расположен к западу от Северной Кореи. А Япония – разумеется, к востоку. Так что, если уж быть предельно объективным, ад разрушивший мою жизнь, все еще преграждал мне путь оттуда, где я оказался, туда, где я предпочел бы быть.