Воспитание православного государя в Доме Романовых - Марина Евтушенко

В день совершеннолетия (25 апреля) 5 мая 1834 г. наследнику трона великому князю Александру Николаевичу предстояло принести гражданскую и воинскую присягу. По традиции гражданскую присягу наследники приносили в Большом соборе Зимнего дворца. Из церкви шествие направлялось в Георгиевский зал, где у трона под знаменем «своего имени полка» наследник произносил текст воинской присяги, в которой клялся «верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови» Государю и Отечеству. Слова присяги были внесены в Свод законов Российской империи.

Это торжество описал А. С. Пушкин, присутствовавший на церемонии. Он особо отметил, что весь текст великий князь Александр произнес твердым и веселым голосом, «…но, начав молитву, принужден был остановиться и залился слезами. Государь и государыня плакали тоже. […] Все трое обнялись в слезах»[403].

Предшествовала этому трогательному событию беседа цесаревича с его законоучителем[404]. Отец Герасим, готовивший великого князя к присяге, справедливо полагал, что в своем служении будущий монарх должен будет руководствоваться не только соображениями экономическими и политическими. Прежде всего как верующий человек он будет исходить из своих религиозных убеждений, зачастую прибегая к помощи церковной иерархии и к ее благословению.

В частности, отец Павский сказал цесаревичу: «Завтра Вы готовитесь предстать перед Спасителем человеков Иисусом и пред крестом Его должны будете раскрыть свою совесть. […] Вслед за тем Вы должны будете предстать перед государем и перед государством, чтобы дать обет служить им всеми силами ума и тела и радеть о пользе их, с пожертвованием самого себя. Надеетесь ли Вы найти в себе столько сил, чтобы легко возложить на себя и легко носить сие бремя?»[405] И далее Павский с радостью напомнил великому князю, что уже однажды задавал ему этот вопрос, и тот выразил сомнение: «Не рано ли?» Законоучитель порадовался, что будущий император не рвется к власти, а осознает всю великую ответственность, возложенную на него провидением.

Помня «Золотое правило нравственности»[406], сформулированное словами «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Лук. 6:31), Герасим Петрович напоминал великому князю: «На людей и на мир не иначе может смотреть человек, как сквозь себя самого. И потому надобно иметь ему глаза чистые, неповрежденные, чтобы видеть вещи верно. Кроме того, назначение Ваше есть властвовать над другими: покажите сперва власть над самим собой. Владычество над собой есть наилучшее введение в науку правления. Кто умеет удержать порядок в разнообразных силах собственной души и подчинить буйные страсти тела державному духу, тот силен обладать душами других и умеет установить порядок вне себя»[407].

Заключил свою речь отец Герасим словами: «Прежде, нежели возложите на себя обет служить Государю и Отечеству всеми силами души и тела, возобновите обет, которым Вы при крещении сочетались Христа, облеклись в Него и обязались последовать Ему. Один только верный последователь Христа и здравый член Царства Божия может быть полезным членом Царства человеческого»[408]. Неудивительно, что после такого наставления священника, произнося весь текст присяги, молодой цесаревич не смог совладать со своими нервами.

Многолетняя служба отца Герасима Павского была отмечена императорским вниманием. Он стал духовником императорской семьи и в течение ряда лет был награжден бриллиантовым наперсным крестом, алмазными знаками Святой Анны 2-й степени, орденом Святого Владимира 3-й степени и двумя бриллиантовыми перстнями.

Добрый, честный и отзывчивый характер отца Герасима завоевал симпатии многих придворных. Однако не все были так доброжелательны к нему. В 1835 г. звезда Герасима Петровича Павского внезапно закатилась. Будучи на службе при дворе, он не избежал интриг и оказался в центре личных, служебных и церковных интересов различных групп придворного общества[409].

Официальной причиной всему стали тетради, в которые он записывал краткий курс своих лекций. В них вошли, в частности, сочинение «Начертание церковной истории» и «Христианское учение в краткой системе»[410]. Последнее в основном явилось яблоком раздора.

Но сам Герасим Петрович говорил, что эти записи – лишь тезисы и являются не чем иным, «как учебными тетрадями, наскоро напечатанными для того, чтобы при отчете в уроках ученики имели пред собою нить преподанного им учения», и считал эти тетради «корректурными листами, где можно прибавлять или убавлять»[411].

Это сочинение нельзя было рассматривать как Катехизис или полный курс богословия. Однако никакие доводы на умы недоброжелателей не действовали. Его преподавание сочли недостаточно православным, а самого священника – представителем «облегченного, уклончивого и зыбкого благочестия»[412].

Митрополит Филарет (Дроздов)[413] на правах первенствующего иерарха Святейшего Синода написал два «Мнения» по поводу обоих произведений Павского и в июле 1834 г. послал их митрополиту Санкт-Петербургскому Серафиму (Глаголевскому). Оба «Мнения» были опубликованы в том же году[414] и сразу же поступили на рассмотрение В. А. Жуковскому.

Одна из этих рукописных тетрадей сохранилась до настоящего времени[415]. Она представляет собой краткий конспект на десяти страницах с рассуждениями о том, как в человеке проявляется образ Бога и в какой форме это происходит.