Магнус Чейз и боги Асгарда. Книга 3. Корабль мертвецов - Рик Риордан

– Алекс, о чем он вообще говорит? Что ты должна сделать?

По ее загнанному взгляду я понял, что она-то в курсе, о чем толкует Хрунгнир. Я такой взгляд у нее видел только раз: в ее первый день в Вальгалле, когда она решила, что застряла навсегда в одном гендере.

– Я… – Алекс нервно облизнула губы. – Ладно, ничего. Я все сделаю.

– Вот истинная сила духа! – одобрил Хрунгнир. – А маленький Блондинчик пускай побудет у тебя на побегушках. Ладно, я пошел творить себе помощника. И вам надлежит заняться тем же. Завтра на рассвете я жду вас в Конунгсгурте!

С этими словами великан развернулся и затопал прочь по улице. Прохожие сторонились его, вероятно, принимая за подгулявший автобус.

А я обернулся к Алекс:

– Давай объясняй уже. Что ты согласилась сделать?

Ее разноцветные глаза сейчас разнились больше обычного и как будто разбегались в стороны.

– Нужно найти гончарную студию, – выдохнула Алекс. – И очень быстро.

«Вперед, умник! В гончарную студию!»

Согласитесь, герои обычно так не говорят.

Но тон Алекс не оставлял сомнений: речь о жизни и смерти. Ближайшая гончарная студия – заведение под названием «Землица» – как назло, оказалась на моей любимой улице Мясные Ряды. Я счел это дурным предзнаменованием. Мы с Ти Джеем топтались перед входом, а Алекс тем временем вела переговоры с владельцем. Наконец тот вышел, довольный как слон, держа в руках довольно толстую пачку цветных купюр.

– Развлекайтесь, молодежь! – крикнул он, просияв от уха до уха, и поспешил вниз по улице. – С ума сойти! Вот красота!

Ти Джей помахал ему вслед:

– Спасибо, что не вмешались в Гражданскую войну!

Мы вошли в студию; Алекс уже вовсе производила ревизию тамошнего инвентаря – рабочих столов, гончарных кругов, металлических стеллажей с недоделанными горшками, ящиков с инструментами и шкафа, забитого кусками сырой глины в пластиковых пакетах. В глубине студии виднелись две двери: одна, кажется, вела в небольшую уборную, вторая – в кладовку.

– Может, и получится, – пробормотала Алекс. – Как знать.

– Ты что, купила это место? – спросил я.

– Скажешь тоже. Просто взяла в единоличную аренду на двадцать четыре часа. И хорошо заплатила.

– В британских фунтах, – заметил я. – Откуда у тебя столько местной налички?

Она пожала плечами, не отвлекаясь от пересчитывания мешков с глиной:

– Это называется подготовка, Чейз. Я вычислила, что наш путь ляжет через Британию и Скандинавию. Поэтому я купила евро, шведские кроны, норвежские кроны и фунты. Приветик от моей семейки. Под «приветиком» я подразумеваю, что я это все стырила.

Я вспомнил, как в моем сне Алекс яростно бросила отцу: «Не нужны мне твои деньги!» Наверное, она имела в виду, что примет от него деньги только на собственных условиях. Это достойно уважения, правда. Но где она раздобыла столько разных валют, вот что уму непостижимо.

– Кончай пялиться, лучше помоги, – приказала она.

– Да я не пялюсь…

– Столы надо сдвинуть вместе, – командовала Алекс. – Ти Джей, сходи проверь, может, там в кладовке есть еще глина. Нам надо намного больше.

– Уже бегу! – И Ти Джей кинулся в кладовку.

Мы с Алекс сдвинули вместе четыре стола – получилась большущая рабочая поверхность, хоть в настольный теннис играй. Ти Джей приволок еще мешков с глиной. По моим прикидкам, теперь нам хватило бы на керамический «Фольксваген».

Алекс переводила взгляд с глины на гончарные круги и нервно постукивала ногтем большого пальца по губам.

– Времени мало, – пробормотала она. – Пока сушится, потом еще глазурование, потом обжиг…

– Алекс, – вмешался я, – если ты хочешь, чтобы от нас был толк, разъясни, что мы делаем.

Ти Джей незаметно отодвинулся от меня – подальше от греха, чтобы ненароком не угодить под Алексову гарроту.

Но Алекс ограничилась суровым взглядом:

– Я звала тебя на уроки лепки для начинающих в Вальгалле. А ты не пришел. Вот и пеняй теперь на себя.

– Но у меня же свое расписание… я на другом занятии был!

На самом деле меня просто не увлекала лепка из глины не на жизнь, а на смерть. Особенно, если обязательным пунктом программы было зашвыривание участников в печь для обжига.

– У горных великанов есть традиция под названием твейрвиги, – сказала Алекс. – Битва двое на двое.

– У викингов тоже есть, только ейнвиги, один на один, – добавил Ти Джей. – Вместо «твейр» – «ейн».

– Грандиозно, – выдохнул я.

– Ну да! Я читал об этом…

– Неужто в путеводителе?

Ти Джей потупился.

Алекс подхватила ящик с разными инструментами:

– Ну, правда, Чейз, некогда сейчас тебя просвещать. Ти Джей дерется с Хрунгниром. Я делаю глиняного воина, который дерется с великаньим глиняным воином. А ты на подхвате, или исцеляешь кого-нибудь, или еще что. Все просто, как дважды два.

Я уставился на мешки с глиной:

– Глиняный воин. То есть это типа волшебная керамика?

– Керамика для начинающих, – терпеливо повторила Алекс. – Ти Джей, приступай к нарезке кусков. Мне нужны полоски примерно в дюйм[41] толщиной, штук шестьдесят-семьдесят.

– Конечно! Я возьму твою гарроту?

Алекс смеялась долго и надрывно:

– Ну уж нет. В том сером ящике должна быть струна для глины.

Ти Джей надулся и побрел копаться в ящике.

– А ты, – обернулась ко мне Алекс, – будешь делать из глины колбаски.

– Колбаски.

– Я уверена, ты сумеешь скатать колбаску из глины. Это как змейка из пластилина.

Неужели она знает про мой тайный порок? В детстве мне нравилось лепить из пластилина (в детстве – то есть лет примерно до одиннадцати). Поэтому скрепя сердце я признал, что катание колбасок входит в число моих талантов. И поинтересовался:

– А ты что будешь делать?

– Самое трудное – работать на гончарном круге, – пояснила она. – Для начала нам нужен хороший промин.

Прозвучало это немного угрожающе, но я догадывался, что проминать она собирается глину, а не кого-то еще. Хотя с Алекс никогда точно не знаешь.