Аромат колдовской свечи - Наталья Калинина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Егор натянуто рассмеялся, отступая перед ее напором:
– Ладно, ладно, извини. Я не прав. И, кстати, сегодня тоже не успел перекусить.
– Значит, я разогрею курицу, как и собиралась. А тебя, Егор, если ты брезгуешь подобной едой, никто не заставляет есть.
Ого, похоже, нарастала ссора на лишь им понятную тему. Андрей, вопросительно подняв брови, посмотрел на Нику. И она, правильно истолковав его непонимание, объяснила:
– Егор – владелец ресторанной сети. Привык питаться в элитных местах.
– Ну зачем же так категорично. Я с удовольствием съем курицу, приготовленную с заботой. Говоря о том, чтобы ты не заморачивалась, я именно это и имел в виду: чтобы ты не тратила силы на приготовление ужина для нас.
– Ладно, брейк. Значит, я собираю на стол, ты, Егор, читаешь рукопись. А Андрей…
– А я просто составлю тебе компанию. Интересно послушать о поездке, – ввернул Андрей, чувствуя за собой некую победу. Впрочем, о чем это он, о какой победе думает?
Чтобы как-то оправдаться перед собой, он обратился к Егору:
– Есть новости о вашей сестре?
– К сожалению, наша поездка не принесла результатов, – вздохнул Егор.
Андрею почудилось, что этот вздох сожаления имеет какой-то загадочный подтекст, интимный, личный. Черт! О чем это он опять?
– Но мне позвонили из Москвы и сказали, что в подмосковном лесу обнаружили полусгоревшую иномарку, которая принадлежала моей сестре. Думаю, что Лера не выехала за пределы Подмосковья, она где-то здесь… Мои ребята шерстят по окрестностям, где обнаружили машину, но пока глухо.
Пока Егор пересказывал Андрею новости, Ника успела поставить противень с курицей в духовку и теперь вытаскивала из пакета купленные для салата овощи.
– Тебе помочь? – поинтересовался Егор, но девушка метнула на него быстрый взгляд:
– Спасибо, я сама справлюсь. Тебе сюда рукопись принести или в комнате почитаешь?
Понятно, намекает на то, что ей хотелось бы остаться наедине с Андреем. Егор чуть было из вредности не заявил, что читать будет тут, на кухне, но во взгляде девушки прочитал такую мольбу, что произнес то, чего она от него и ожидала:
– В комнате.
– Что за рукопись? – полюбопытствовал Андрей, когда Ника, проводив Егора, вернулась на кухню.
– Так, был у меня один приятель… Просто приятель. Мечтал стать писателем, но так и не стал, потому что умер.
Андрей поднял брови, выражая этим свою заинтересованность, и Ника, вначале собиравшаяся ограничиться короткой отговоркой, начала рассказывать историю с начала. Впрочем, про ее первую поездку в провинцию Андрей уже знал, про вторую – тоже, только без подробностей.
…О подобных мгновениях она робко мечтала много лет, но не думала, что когда-нибудь мечты воплотятся в жизнь. Андрей, повязав поверх джинсов фартук, помогал ей готовить: мыл овощи и резал их для салата. Она же в это время нарезала хлеб, засыпала в кипящую воду макароны, расставляла на столе тарелки, не переставая чуть взволнованным голосом рассказывать о своих приключениях. На секунду ей показалось, будто в зачитанной книге обнаружился новый эпизод, который мог бы повернуть сюжет в ином направлении – в том, каком бы хотелось ей, пассивной читательнице. Но девушка привычно не дала себе размечтаться. У Андрея есть красавица-жена, а она, Ника, для него всего лишь приятельница. Эта фраза уже автоматически приходила на ум, стоило лишь ей чуть-чуть дать волю мечтам, но на этот раз привычная боль, вызванная мыслями о жене Андрея, не обожгла едко сердце и даже не вызвала досады.
– Ник, – оборвал ее размышления Егор, входя на кухню. – Здесь не хватает окончания. – Он продемонстрировал девушке тонкую пачку листов.
– Знаю. Глава обрывается. Но это все, что мне передали. Претензии не ко мне.
– Эти тексты подтверждают то, о чем мы вчера говорили. Что персонажи вполне могли быть списаны с реальных людей.
– Я тоже так подумала, – согласилась Ника, и ее глаза вновь приобрели тот особый блеск, который возникал, когда ей не терпелось сообщить что-то важное.
«Почему я не замечал раньше, что у нее такие красивые глаза?» – подумал Андрей, с непонятной тоской замечая, что вниманием Ники вновь завладел Егор.
«Изумруды, чистые изумруды, – отметил про себя Егор, не сводя с девушки взгляда. – Она может быть очень хорошенькой. Даже без косметики. Тем более без косметики. Жаль, что она так прочно влюблена не в того парня. Жаль. Очень жаль».
– …И поэтому я сегодня отправилась в библиотеку, чтобы поднять архивные журналы и газеты в поисках информации о знахаре Кузьме.
– И что? – одновременно спросили оба мужчины.
– А вот за ужином я вам все и расскажу!
Ника рассказала, что полдня провела в библиотеке, листая старые газеты и журналы. То, что она узнала о знахаре Кузьме Крохине, подтверждало поведанное в сельском магазине старичком. Целитель этот действительно был очень популярен, его приглашали на телепрограммы (и Нике даже припомнились некоторые из них), брали у него интервью. О себе целитель не очень любил распространяться, но в одном из интервью поведал, что родом он из деревни Пескарки, где жил до одиннадцати лет, потом сбежал из дома, и его приютил один старик, который и обучил его целительству. Сколько-то лет Кузьма прожил в деревне Пустошь, а потом подался в столицу, где сыскал популярность.
– Далее из одной короткой заметки я узнала, что лекарь Крохин погиб в аварии, – продолжила свой рассказ Ника, убирая со стола грязные тарелки. – Машина, в которой ехал Кузьма, врезалась в бензовоз, целитель погиб на месте, а тело его сгорело. Такая вот ужасная смерть человека, который всю жизнь помогал людям.
– Понятно, – сказал Егор. – Только что нам дает эта информация? Пока у нас на руках лишь отдельные фрагменты, которые не складываются в цельную картину.
– Ты прав, – согласилась Ника, но глаза ее при этом продолжали возбужденно гореть. – Но это еще не все. В одном из журналов я нашла фотографию Кузьмы, где ему около сорока лет. Я сделала с нее копию, которую хочу вам показать.
Она сходила за сумочкой и, вернувшись на кухню, торжественно, с победным видом, будто главный козырь, выложила на стол листок.
– Фотография, конечно, не ахти, но общее представление о внешности лекаря дает.
Копия была, как и сказала Ника, плохого качества, к тому же черно-белая, но все же можно было рассмотреть лицо изображенного на ней человека. Черты его лица были тонкими, изящными, и Андрей, разглядывая этот портрет, подумал, что, пожалуй, с таких лиц и писались когда-то святые лики. Умные светлые глаза с застывшими в их уголках смешинками смотрели спокойно, доброжелательно. Такому взгляду хотелось довериться и исповедаться в самых страшных грехах без боязни быть осужденным. Длинные волнистые волосы добавляли образу сходства с иконописными изображениями.