Кофейные истории - Софья Ролдугина

– Эвани, не отнесете это сейчас на почту? До востребования, – передала я мисс Тайлер запечатанный конверт. – Сейчас я ухожу. Пожелайте мне удачи в переговорах с сэром Аустером. Надеюсь, что вечером мне посчастливится его разыскать и переброситься с ним парой слов.

Позже, когда я вела беседу с моим будущим – в этом не было уже сомнений – поставщиком цветов, то не раз ловила себя на мысли: что же ответит теперь Эллис?

И – когда?

Эллис не заставил себя долго ждать.

Следующее письмо я получила сразу после ужина. Вопреки обыкновению, это оказалось не коротенькая записка в помятом конверте, а довольно объемистый пакет, к которому сверху был приклеен сложенный вчетверо листок. Разумеется, первым делом я обратила внимание именно на него.

Послание гласило:

Когда я прочитала письмо, мне стало стыдно. Действительно, мой годовой доход составлял около двадцати пяти тысяч хайрейнов. Меньше, чем у герцогини Дагвортской, к примеру, но больше, чем у многих графов и даже маркизов. Эллис же как детектив за двенадцать месяцев поистине изматывающей работы получал всего шестьсот двадцать пять хайрейнов. И то, что для меня было досадной мелочью, для него составляло четверть от месячного дохода.

Вот она, разница в социальном положении, во всей красе.

Впрочем, сейчас мое высокое положение должно было сыграть нам на руку. Графине гораздо легче расспросить родовитых и титулованных гостей, чем простому детективу. Даже у последнего из джентри может оказаться довольно гордости, чтобы отказаться от общения со служителем закона, особенно без просьбы главы Управления.

У меня же есть и положение в обществе, и умение разговорить почти любого человека. На память я тоже не жалуюсь, так что доклад о беседах с гостями Эллис получит в наилучшем виде.

Тут мой взгляд остановился на пакете, к которому было прикреплено письмо. Ах, да, «сласти»…

Я аккуратно надорвала плотную бумагу. Внутри действительно оказались карамельки, по виду – самодельные, вроде тех, которые матери готовят для послушных детишек: сваренные из сахара, разогретого на сковороде и намотанного на длинную палочку. Только к этой карамели золотисто-коричневого цвета явно что-то добавили…

«Что ж, вряд ли Эллис станет меня травить», – подумала я и решительно сунула одну конфету в рот. В первую секунду она показалась мне приторно-сладкой, с легкой цитрусовой ноткой. Но постепенно вкус преобразился. В нем появились жгуче-перечные оттенки, и чем дальше, тем явственней.

В задумчивости я провела конфетой по нижней губе, чувствуя слабое тепло.

– Имбирь. – Улыбка моя получилась мечтательной. – Эллис думает, что я похожа на имбирную карамель…

– Леди Виржиния? – удивленно откликнулась мисс Тайлер, отвлекаясь от книги. – Что-то случилось?

– Нет, Эвани. Просто только что мне сделали один из лучших комплиментов в моей жизни.

Ночь и день прошли без особых происшествий, а вот на следующий вечер Абигейл запланировала действительно интересное развлечение, включающее в себя фейерверки над рекой и небольшой фуршет. Это было своего рода открытие сезона – череды увлекательных мероприятий в честь дней рождения герцогини и ее сыновей.

На берегу, под загодя установленными тентами, разместились столы с легкими закусками и напитками. В трех больших чанах над кострами подогревалось вино со специями. Его разливали по старинным – или сработанным «под старину»? – кубкам слуги в средневековых нарядах. Явиться на берег надлежало в чем-нибудь зеленом или коричневом, а дамам – непременно с цветком, вплетенном в волосы.

Для меня и баронессы Вайтберри это представляло некоторые трудности. Если мои «перья» еще можно было украсить голубым вьюнком, будто короной, то Эмбер оставалось только одно – надеть венок.

А называлось все это действо «Ночь фей».

Я спустилась к реке со значительным опозданием, когда большинство гостей уже наслаждались экзотическим, по меркам светских развлечений, вечером. От жаркой дневной духоты не осталось и следа. С воды тянуло прохладой и тиной, от костров – дымом и пряным ароматом глинтвейна. На расчищенной площадке кружились пары под аккомпанемент нежного дуэта скрипки и флейты. Таяли в сиреневых сумерках негромкие разговоры и смех. Абигейл, по праву хозяйки вечера единственная из всех надевшая фиолетовое платье, звездой сияла в центре самой большой группы и, кажется, искренне веселилась.

– К-красиво, правда? П-просто сказка.

Я обернулась. Обладателем приятного голоса и забавной манеры слегка заикаться, спотыкаясь на согласных, оказался среднего роста немолодой мужчина с подкрученными кверху усами. Он был полноват, но не той нездоровой полнотой, которая бывает от переедания, а той, какую связывают с незлобивым характером и дружелюбием. Такие немного нескладные люди часто становятся сердцем или совестью компании; в трудную минуту у них всегда можно найти поддержку, а в момент триумфа они с легкостью отступают в тень, не мучаясь ни завистью, ни сожалением.