Ночь, которой не было - Ая Кучер

Страшно думать о том, что будет утром. Как буду смотреть на своё отражение и вспоминать каждый момент. Поцелуи, касания, этот нежный и расслабленный взгляд Алекса, от которого всё внутри натягивается в предвкушении.

И я принимаю самое лучшее решение в жизни. Просто не думать и не вспоминать. Сейчас мне хорошо и даже нет привычных сожалений, как было всегда после приступов неконтролируемой похоти. Ведь правда до боли проста. Я могла себя контролировать. Могла оттолкнуть их, отказать. Закрыться до утра в спальне и ни под каким предлогом не позволять касаться меня.

Могла, но не хотела.

— Ты слишком много думаешь, — смеётся Алекс. Прикасается подушечками пальцев к переносице. — Тут морщинка сразу появляется, когда сомневаешься.

— Нет у меня морщинок и я не сомневаюсь.

— Но думаешь, — Сэм сильнее к себе прижимает, не убирая ладони с низа живота. — Моя сестра постоянно шутит, что когда много думаешь, то чернеют корни. Видимо ты очень много думала, Юн.

Кивает на мои светлые кончики, последнее доказательство, что я когда-то в блондинку красилась. У меня нет сил объяснять и спорить, поэтому просто киваю и укладываюсь.

Не хочу двигаться или даже в душ бежать, чтобы смыть с себя все следы. Надо, но продолжаю наслаждаться мужской близостью. Алекс сам протянул мне простынь, замечая, как я смущаюсь. А Сэм укутывал, не теряя возможности лишний раз провести руками по груди и талии.

— Скоро Новый год уже, — замечаю время и сдерживаю смех от того, как меньше чем за двенадцать часов поменялась моя жизнь. — Подумать только, если бы не Сэм, я бы превратилась в подснежник.

— И ты очень хотела это сделать, принцесса. Отбивалась и хотела обратно в сугроб.

— Я приняла тебя за галлюцинацию из-за холода. Но спасибо, что вытащил меня и не дал замёрзнуть.

— Нечестно! Я Сэма отправил, дом прогрел, а вся благодарность ему?

Алекс так красив в своей притворной обиде, что я не могу сдержаться. Подаюсь к нему, впиваясь в поджатые губы. Несколько коротких поцелуев перед тем, как мужчина начинает довольно улыбаться. Прижимаюсь ладошкой к его щетине и углубляю поцелуй, проскальзывая вовнутрь языком.

Я не привыкла проявлять инициативу, боюсь каждого шага и косого взгляда. Но сейчас это получается само собой. Так легко, оказывается, провести по широкой груди и прочувствовать судорожный вдох.

— И тебе спасибо, мой главный спаситель.

— Нарываешься, принцесса, — Алекс только улыбается и ничего не делает, чтобы остановить меня. Его тело кажется горящим камнем под моими пальцами. Мужчина напрягается, когда я обвожу кубики пресса и спускаюсь ниже, к краю простыни. — Юн, ещё немного и я начну проверять, сломаешься ты от очередного оргазма или нет.

Я отшатываюсь вместе со смехом мужчин. Плотнее прижимаюсь к Сэму, но тот совсем не против. Пускает вибрации по телу своим дыханием и касанием губ.

Таким естественным кажется лежать втроём. Слушать шум огня и тихое завывание ветра за окнами. Смотреть, как опускается новый слой снега и темнеют глаза Алекса.

Нет желания сбежать к себе и спрятаться от слишком настойчивых мужчин. Или вскочить, чтобы накрыть на стол и открыть бутылку шампанского. Всегда любила этот праздник, но сейчас нет того рвения праздновать и создавать волшебство.

Может причина в том, что в этот раз есть кому исполнять потаенные желания Снегурочки?

— О чём задумалась, Юн? — Сэм кажется локатором, считывающим все мои перемены. Ведёт губами по шее, кусая мочку уха и втягивая кожу за ухом. — Ммм?

— О Новом годе. И что не таким я представляла этот праздник.

— Разве получилось хуже?

— Получилось по-другому. Я должна была быть с Архиповым, отмечать с друзьями. Наслаждаться переездом в новый город.

— А Архипов это…

— Бывший, из-за которого я оказалась на дороге.

— Мудак.

Единогласный вердикт мужчин. Алекс слегка стягивает вниз простынь, стараясь оголить мою грудь. А я делаю вид, что не замечаю этого. Как и того, что в спину упирается возбуждение Сэма.

— Вы собирались просто вдвоём отпраздновать Новый год?

— Мы думали в город съездить, но прогноз показал метель и мы решили засесть в доме. Мы не особо празднуем этот праздник.

От подобных слов я даже подскочить пытаюсь, но мне никто подобного не даёт. Прижимают к полу, своими руками обвивая. Зажимают телами, от чего задыхаться начинаю. От жара их, близости, того, как пальцы мужские по телу путешествуют.

— Почему?

— Я католик, принцесса, — Алекс накручивает мои волосы на палец, но смотрит прямо в глаза. До нутра пробирается, от чего мурашки не только по коже бегут, внутри всё сметают. — Для нас не особо Новый год значение имеет. А Самуил еврей.

— Еврей-немец, попрошу, — если бы можно было влюбиться только в смех, то я бы давно уже в чувствах к Сэму утонула. — Понимаешь, какая историческая аномалия? А ты, любишь Новый год?

— Очень, — смущенно признаюсь, чувствуя себя ребёнком. Но только поцелуй лёгкий получаю, подбадривающий дальше рассказывать. — В детдоме всегда загадывала семью найти. А когда была в приемной семье, нас там была целая орава. Елку наряжали, стол накрывали. Весь вечер бесились, а опекуны совсем не злились даже.

— У тебя хорошие опекуны были?

— Очень. И всегда подарки готовили шикарные. Выплаты небольшие на детей были, они своих докладывали много, чтобы порадовать. А потом их ребёнок заболел сильно и они уже не могли нас обеспечивать.

— А разве не государство им деньги на вас давало? — Алекс так искренне хмурится, что даже грусть воспоминаний исчезает. — Что?

— Алекс, там такие суммы маленькие, что, наверное, даже на питание не хватало на одного. Но было здорово. А потом уже мама решила забрать меня. Дома уже не так ощущался праздник. Но Ангелина, это моя тётя, постоянно к себе приглашала. Она очень строгая и ответственная, но в душе настоящий бесящийся ребёнок. И Теймур постоянно устраивает поездки, хотя сам не празднует ничего, кроме дня рождения. С ними весело всегда. А ещё весело маму бесить и то, что эти двое меня всегда поддерживали в этом.