Неправильное привидение - Николай Воронков

Самое удивительное, но лагерь почти не пострадал. Во всяком случае палатки стояли на своих местах. Большая часть лошадей разбежалась, но сейчас было не до них. Местами земля взрыта, местами залита чем-то темным. Почти весь отряд собрался в центре лагеря. Пара десятков окровавленных тел были уложены чуть в сторонке. Отдельно сидели раненые, отдельно пятерка связанных чужаков. Еще одна стайка — перепуганные женщины. Солдаты перемещались по каким-то своим делам, а командовали ими почему-то сержант кольчужников и магистр. Команды звучали громко, четко, выполнялись беспрекословно.

Заметив меня, ко мне бросилась Таня.

— С тобой все в порядке?

Я только пожал плечами.

— А у нас тут такое творится! Крики, непонятные люди, убийства. А еще появились эти исчадия… — Таня вдруг замолчала, не закончив привычную фразу про местный ад. И взгляд у нее стал совсем не такой добрый и обеспокоенный, как вначале. Видимо, и у нее сработала цепочка «исчадия — ад — демон». А единственным демоном поблизости был только я. Таня нехорошо прищурилась. — А где, собственно, ты был, когда началась эта заваруха?!

Врать не хотелось, да и Таня сейчас мне просто не поверила бы. Поэтому я попробовал ответить туманно:

— Да так, гулял по лесу.

— Уж не в той ли стороне? — Таня кивнула в сторону затухающего огня.

— Было темно, я сильно не присматривался.

— Я же запретила тебе использовать магию!

— А еще доказать надо, что это я! — попробовал я огрызнуться. — И вообще, чем ругаться, лучше бы раненым помогла. Ты ведь вроде лечить умеешь.

Как ни странно, но Таня послушалась.

— Ладно, с тобой потом поговорим.

Таня ушла к раненым, а я получил возможность осмотреться. Женщин, чтобы не путались под ногами, отправили в одну из палаток и приставили охрану. Охрану выставили и по периметру. А вот в центре началось интересное — допрос пленных. И мне как-то пришлось участвовать в чем-то подобном, но сейчас все происходило гораздо мрачнее и серьезнее. Пленных по одному подтаскивали к костру, где стоял сержант кольчужников. Несколько негромких вопросов, несколько матюгов в ответ, несколько ударов за грубость. Снова вопросы, снова грубость, снова удары. Снова вопросы, а потом уже не церемонились. Кололи, резали, ломали, жгли. Одного просто задушили, другому веревкой сдавили голову так, что тот кричал не переставая, пока его не добили. Зрелище было тяжелым, но я заставил себя смотреть. Я здесь надолго, и надо знать, чего бояться и чем пугать.

Во время короткой передышки, пока ему подтаскивали очередного пленного, сержант заметил меня. На лице мелькнуло удивление, он оглянулся по сторонам, кого-то выискивая, потом во взгляде появилось недоумение. Коротко бросил несколько слов одному из своих, тот сорвался и скрылся в темноте в сторону моей палатки. Через несколько минут вернулся уже вместе со всей моей охраной. Сержант оглядел их, видимо, пересчитывая, затем снова что-то скомандовал. Охрана мигом рассосалась.

Такое внимание к моей персоне мне совершенно не понравилось. А если еще начнут спрашивать, где я был и что делал, в то время, когда все в едином порыве… Лучше я пойду, навещу Таню.

Искать пришлось недолго. Все на виду, и единственное место, где она могла спрятаться, — палатки. Возле палатки Регины раненых было как раз больше всего. Маленькая заминка возникла перед входом (он был закрыт), но я многозначительно посмотрел на ближайшего солдата, и тот, как образцовый швейцар, бросился открывать. Внутри царствовала боль. По периметру палатки и на подвеске в центре разместили с десяток свечей. И теперь было хорошо видно, что все вокруг забрызгано кровью. В центре на столе лежал раненый, рядом с ним стояли магистр и Таня. В обычной одежде, они непонятными инструментами старались помочь. Несколько точных движений, острым ножом вспарывается одежда, осмотр. Затем быстрая обработка похожей на спирт жидкостью, чистка, зашивание. Ничего похожего на стерильность, белые халаты. Настоящая «полевая хирургия». Когда стоны солдата становились слишком громкими, Таня протягивала руки к ране или голове солдата, на миг замирала. Раненый затихал, но вот у Тани лицо было уже серым от усталости. Иногда что-то похожее делал и магистр.

Сначала мне стало нехорошо от увиденного, а потом даже начал получать странное удовольствие. Все равно мне надо учиться, а где еще увидишь подобное? И мне почему-то здесь нравилось. Не что-то конкретное, а сама атмосфера боли. Таня несколько раз, при смене раненых, бросала на меня задумчивые взгляды, но ничего не говорила. А меня кровь и раны притягивали все сильнее. Постепенно я оказался за плечом Тани, стараясь не пропустить ни одной детали. В какой-то момент она вдруг сказала:

— Ваня, у меня кончаются силы. Помоги!

— А что делать?

— Хотя бы сними боль, а то он, — она кивнула на очередного раненого, — умрет от болевого шока.

Солдат и правда выглядел отвратительно. Огромная колотая рана почти рядом с сердцем. Свист воздуха, розовые пузыри булькающей крови. И взгляд у солдата был уже мутный, в нем отражалась только боль. Таня отодвинулась, уступая мне место. Магистр стоял с другой стороны стола и только внимательно смотрел. Почти привычно я накрыл рану ладонями и прислушался. Получалось очень даже приятно. Если такие ощущения у мазохистов, то я — скрытый мазохист. Острая боль и наслаждение. Непроизвольно я стал опускать руки все ниже, стараясь получить еще больше боли и еще больше наслаждения. Под руками вдруг зашипело, показался дымок. Боль резко пошла на убыль, и я с сожалением отвел руки. И обалдел — рана исчезла! На коже красовался багровый шрам, но открытой раны не было! Пока я старался переварить происходящее, солдат открыл глаза. Долго смотрел на меня.

— Вставать можно?

Эти простые слова вообще вогнали меня в ступор, и я только молча кивнул. Чуть постанывая, солдат слез со стола, осторожно потрогал шрам. Снова долго смотрел на меня, потом чуть кивнул и ушел. Несколько минут в палатке стояла тишина. Таня с магистром смотрели на меня, я на них.

— Сильно устал? — наконец спросила Таня.

Я прислушался к себе.

— Вроде нет. Такое ощущение, что сил даже прибавилось.

— Тогда, может, еще попробуешь?

А почему бы и нет? Стыдно признаться, но мне понравилась чужая боль. Я только кивнул.

Так мы развлекались до самого утра — Таня с магистром обрабатывали раны, а я получал свою долю удовольствия…

Утром всех позвали на совещание. В центре возле палаток поставили несколько стульчиков для женщин, мужчины стояли. Первый раз я увидел всех вместе. Граф Влад сидел с перевязанным плечом, бледный. У всех был усталый вид, темные круги под глазами. И на всех давила неизвестность. Легкая прогулка за одну кровавую ночь превратилась непонятно во что. В центр круга вышел сержант. Внимательно оглядев всех по очереди, он негромко начал:

— Хочу коротко рассказать, что я успел узнать. Этой ночью, ближе к полуночи, внимание часовых привлек странный призрачный свет, появившийся в лесу недалеко от лагеря. Сразу же были поставлены в известность командиры, они начали поднимать людей. Когда раздался рев чудовищ и началась атака, наши люди были уже готовы. Только поэтому нам удалось устоять и отделаться минимальными потерями. Из допросов пленных следует, что нас атаковал отряд наемников. Они не планировали открытый бой, а надеялись тихо вырезать сначала часовых, а потом и всех остальных. В принципе обычная тактика. Но есть несколько совершенно непонятных моментов. Первым стало появление чудовищ. Они спутали планы нападающих. Подняли тревогу, отвлекли внимание. Был очень напряженный момент, когда чудовища вышли из леса. Мы решили, что это помощь нападающим, а они — что попали в западню. Началась паника, которой с большей пользой воспользовались наши солдаты. Этим и объясняются минимальные потери.