Месяц выбора - Аурика Синичкина

— Идем! — кричит девушка. — Пойдем, любовь моя, уже пора.

— Ну не-е-ет, мы можем еще остаться? Вон там еще четыре облака не посмотрены! А вдруг они обидятся? — мальчик надул губки.

Какой же он милый! Нежность затопила меня, и я порывисто обнимаю Ори. Он теплый, хихикает и шуточно вырывается. Его волосы пахнут молоком и зеленой травой. Вынимаю веточку. Я буду по нему скучать, когда придётся уехать в племя к Рагнару. У нас совсем не осталось времени!

Но мой жених хороший, он сказал, что я могу навещать семью, когда захочу.

— А Рагнар придет сегодня? Он обещал дать мне подержать свой меч! Он такой большой, и сильный, и так вжу-у-у-ух им делает, а еще у него ножны из кожи врагов, и Рагнар сказал…

Девушка тихо смеется, уводя мальчика с луга…

Я медленно разлепила глаза, услышав, как гремит посудой Белла. Пора вставать.

— Хельга, доброе утро. Сегодня твоя очередь готовить, ты помнишь?

— Да, Лия, уже иду, — я бреду к умывальнику, а потом обратно к своему спальному месту, незаметно кладя под подушку маленький камушек. Это девятый по счету.

Спутанные волосы уже не раздражают, я перестала распускать косу три камушка назад. Иду готовить, руки нарезают, раскладывают и наливают.

В голове пусто. Я старательно сосредотачиваюсь на рутинных действиях, лицо глупое.

— Хельга, — подходит ко мне Лия и вздыхает. Я вздрагиваю и увожу взгляд. — Пожалуйста, перестань на меня дуться. Ты ведь знаешь, я повысила на тебя голос на благо. Ты должна понимать, что все мы здесь в одной лодке, и у каждого должны быт обязанности. Нельзя свалить свою работу на других.

— Что взять с белоручки, да она небось…, - тянет Белла, но Лия не дает ей договорить.

— Замолчи. Хельга ведь все поняла уже. Правда? — киваю, все еще не поднимая взгляда.

Одно небо знает, чего мне стоит этот театр одного актера! Но она дает свои плоды. Лия отходит от меня и практически не трогает весь последующий «день». Теперь я — замкнутая, забитая, напуганная глупышка. От такой не стоит ожидать удара в спину, такой легко управлять. Я абсолютно безопасна и понятна для тебя, Лия, именно так.

Давлю в зародыше злость, еще вспыхивающую при таких мыслях. Привычно вызываю в памяти лицо лиса. Наши проведенные вместе вечера, разговоры, его движения и улыбку. Потом лицо отца и подруги, нашу деревню, мои приключения на отборе. Тогда отбор мне казался самым страшным в жизни испытанием. Я и правда была глупа.

Продержаться еще чуть-чуть, еще один день, немного. До следующего пробуждения, до следующего прихода Рухи, до следующего маленького собрания с Беллой. И искать выход, искать, методично, холодно, держа эмоции под контролем.

А если она меня убьет? Если выхода нет? Тихо.

Лицо Лиса, наши вечера, наше путешествие, лицо отца, подруги, односельчан.

А если Ренар погиб? Нет, не погиб, он просто не мог.

А вдруг он мертв, а меня уже никто не ищет? Вдруг волки сумели убить его?

Так, тихо!

Лица подруги, отца, односельчан, мое путешествие, любимые пироги отца, платье подруги, кузня, моя деревня. Дом, в который я обязательно вернусь.

На каменный пол шумно падает одна из тарелок. Черт, что-то я не расторопна сегодня. С каждым камушком все легче и легче гонять этот порочный круг, но иногда броня подводит. Не забывать дышать и контролировать выражение лица, точно.

Очередной виток очередного «дня». Приготовить еду, позавтракать, убраться в пещере, тщательно переметя пыль из одного угла в другой, перемыть посуду: несчастные три с половиной тарелки. Опять выкинуть еду Арты, слушая, как причитает Лия. С отвращением подумать об обеде. Выйду отсюда, овощи не буду жрать год. Нет, два!

Пережить приход «Рухи», почти не морщась. Головная боль ещё простреливает, но я почти привыкла. Дождаться ухода твари, приготовить ужин, прожевать, почти не чувствуя вкуса. Так легче.

Во время еды я старательно воскресаю воспоминания о наших обедах и завтраках с Ренаром. Мы, раннее утро, или закат, скворчащее мясо или жарящееся яйца. Запах чая, заваренного на собранных мной травах. Солнце играет в растрёпанных волосах лиса, он смотрит на меня, прищурившись и улыбаясь. И впереди только хорошее.

Грудь сдавило, но на лице не дрогнул ни один мускул. Я жевала, смотря в пол, односложно отвечала на вопросы. Как всегда.

Ночью я лежу, щипая руку, старательно выбирая разные места, и жду. Жду, когда тяжелая тяга пройдет. Стараюсь даже не моргать.

Рядом шуршит Белла, касаясь моего плеча. Мы ныряем во тьму переходов, лезем в узкие щели, куда едва походят плечи, и скрупулёзно отмечаем крестики и круги на карте.

Сидя в маленькой нише на перерыве, я осматриваю потрёпанные соединённые кое-как листы. Ощущение, что это никогда не закончится.

— Ходы меняются, — тихо сказала я. — Одни закрываются, а другие открываются.

— Да, — так же тихо ответила Белла. — У них периодичность есть, — девушка шебуршала чем-то в полутьме.