Герои - Джо Аберкромби

– Негоже, – пробормотал он себе под нос. – Негоже названному все время бояться.

– Чего?

Тьфу ты. Он почти забыл, что рядом идет Хлад – настолько бесшумно он ступает.

– Хлад, а ты когда-нибудь боишься?

Тускло блеснул металлический глаз: сквозь ветви деревьев проглянуло солнце.

– Да было дело. Постоянно боялся.

– А что переменилось?

– Мне выжгли один глаз.

Хороша беседа. Ладно, на том и утремся.

– Это, видно, изменило твои взгляды.

– Урезало. Ровно вполовину.

Невдалеке от тропы, в непомерно тесном загоне блеяли овцы. Как пить дать, реквизированные – иными словами, украденые – у какого-нибудь незадачливого пастуха, лишенного в одночасье всего своего достояния, предназначенного кануть в глотках, а затем извергнуться из задниц войска Черного Доу. За загородкой из шкур, в считаных шагах от гурта, овец забивала женщина, а еще трое их свежевали, потрошили и вывешивали туши. Все четверо были по самые подмышки в крови, но это их нисколько не заботило.

За работой наблюдала пара шалопаев – судя по виду, без пяти минут рекрутского возраста, – и посмеивалась над тупостью овец, до которых не доходит, что делается за этой вот ширмой из шкур. Юнцы не задумывались, что в загоне прячутся как раз они сами, а за ширмой из песен, былин и отроческих грез безучастно поджидает война, по самые плечи в крови. Зоб-то это видел хорошо. Так отчего же он сам безропотно жмется в своем загончике? Знать, оттого, что старой овце новых заборов не перемахнуть.

Перед поросшими плющом развалинами, давно присвоенными лесом, вкопали в землю черный штандарт протектора Севера. На поляне суетились люди, взмахивали хвостами привязанные у длинной коновязи лошади. В сыпучих снопах искр о металл скрежетало ножное точило. Какая-то баба колотила молотом по колесу телеги. Здесь же работал кузнец – держа губами горсть колец, собирал с помощью клещей кольчугу. Сновала ребятня с охапками стрел, с плещущими на коромыслах ведрами, с мешками, торбами и сумами бог весть чего. Непростое дело – насилие, когда достигает крупных масштабов.

Посреди всей этой колготни на каменной плите полулежал, опершись на локти и прикрыв глаза, какой-то человек – до странности непринужденно, учитывая общую загруженность работой; более того, с нарочитым видом бездельника. Человек пребывал в тени, а клин света, пробившийся между ветками, пролегал как раз по его спесивой ухмылке.

– Именем мертвых, – подошел и остановился, глядя сверху, Зоб. – Или это принц, или мне чудится. Хотя кто еще может носить такие вот бабские сапоги?

– Стирийская кожа. – Кальдер приоткрыл глаза, надменно скривив губу так, как привык с детства. – Никак, Кернден Зобатый? Ты еще жив, старый нужник?

– Покуда есть нужда, живу, не кашляю. – Зоб выхаркнул мокроту, угодив как раз меж изящных сапожек принца. – Куда я денусь. И кто это, интересно, сплоховал, дав тебе выползти из места ссылки?

Кальдер скинул ноги с плиты.

– Не кто иной, как великий протектор собственной персоной. Видно, не может побить Союз без моей могучей меченосной длани.

– И что он, интересно, задумал? Отрубить и кинуть ее в них?

Кальдер раскинул руки.

– Как же мне тогда удержать тебя?

Они заключили друг друга в объятия.

– Рад видеть тебя, старый дуролом.

– И я тебя, лгунишка егозливый.

Хлад все это время хмурился из тени.

– Я вижу, тут у вас совет да любовь, – заметил он.

– Да я этого бздунишку, можно сказать, с пеленок растил. – Зоб костяшками пальцев почесал Кальдеру волосы. – Вскармливал молоком со скомканной тряпицы, этими вот руками.

– Да уж. Матери не было, так он был мне за кормилицу, – пояснил Кальдер.

– Вон оно что. – Хлад медленно кивнул. – То-то я смотрю.

– Нам надо поговорить. – Кальдер сжал Зобу предплечье. – А то я истосковался по нашим разговорам.

– Да и я, признаться. – Зоб осмотрительно сделал шаг в сторону: рядом взбрыкнула лошадь, опрокинув телегу, по земле звонко рассыпались копья. – Почти так же, как по приличной постели. Так что день нынче, пожалуй, не самый подходящий.

– Возможно, и так, – пошел на попятную Кальдер. – Я слышал, готовится какое-то сражение?

Он жеманно махнул рукой.

– Из-за него может погибнуть вся моя вторая половина дня!

По дороге он обогнул клетку с двумя замызганными северянами, сидящими нагишом на корточках. Один протягивал руку сквозь решетку в надежде если не получить воды или милосердия, то уж хотя бы чтоб какая-то его часть побывала на воле. Дезертиров повесили бы сразу, так что это, судя по всему, воры или убийцы. Ждут, как с ними соизволит обойтись Черный Доу – так что их, похоже, все равно вздернут, а может, для разнообразия сожгут. Странно как-то, сажать людей за воровство, когда все войско живет мародерством и грабежом. Или вздергивать на виселице за убийство, когда все собраны и посланы заниматься именно им. Что считать преступлением во времена, когда люди отнимают все, что захотят, у кого захотят?

Из-под сводчатого прохода показался Треснутая Нога. Вид у подлеца всегда был угрюмый, но сегодня он превзошел самого себя.

– Тебя желает Доу. Заходи давай.

– Возьмешь мой меч? – Зоб по привычке его уже снимал.

– Не надо.

– Вот как? С каких это пор Черный Доу начал доверять людям?

– Людям нет. Тебе одному.

Что это, добрый знак?

– Ну ладно.

Следом двинулся и Хлад, но Треснутая Нога жестом его остановил.

– Тебя Доу не просил.

От Зоба не укрылось, как Хлад прищурил единственный глаз. Оставалось лишь пожать плечами и нырнуть под завесу плюща. Ощущение такое, будто голова засунута в пасть волка; только и жди, когда он щелкнет зубами. Они шли по завешенному мшистыми тенетами коридору, гулким эхом капала вода; через широкую, поросшую колючими кустами галерею с обломками частично рухнувших колонн – некоторые еще подпирали остатки сводов, хотя крыши как таковой не было, сверху проглядывало небо. В облачном покрове протаивали ярко-синие полыньи.

Черный Доу восседал на троне Скарлинга в дальнем конце разрушенной залы, поигрывая, как водится, рукоятью меча. Рядом с Доу сидел Коул Ричи, почесывая седую щетину.

– По моему слову, – наставлял его Доу, – выходишь один. Движешься на Осрунг всеми силами. Там у них уязвимое место.

– С чего ты взял?

– У меня свои способы, – Доу подмигнул. – Людей у них слишком много, а дорог не хватает, так что они скопом метнулись сюда, да по тракту и растянулись. В городишке небольшое количество верховых да немножко молодцов Ищейки. К нашему подходу они там, может, слегка и обоснуются, но не удержатся, если ты как следует наберешь разгон.