Родительный падеж - Мила Иванцова

@@@

1. Страшно люблю гречневую кашу! Тут ее не готовят. Сваришь мне хоть немножко?

2. На очки согласен. Ты же не будешь ходить в них день и ночь? ☺

@@@

А увидим! ☺

@@@

Это было про кашу или про очки? ☺

@@@

Это было про все ☺

@@@

Я не знаю, что ответить ☺

У меня маловато опыта общения с девушками. А уж с украинскими, с острым язычком, и вовсе нет ☺

@@@

Когда не знаешь, что говорить, надо просто улыбаться ☺

@@@

Улыбаюсь: ☺☺☺

* * *

У Светланы и Максима были впереди целых две недели отдыха, и они не торопились записываться на экскурсии к пирамидам, в Луксор и кататься по пустыне на квадроциклах в поисках экстремальных впечатлений. Светлане хотелось остановить свой каждодневный ритм жизни, просто замереть на лежаке и ничего не делать, ни за что и ни за кого не отвечать, не разгребать авралы, а просто смотреть на море, слушать шорох волн, непонятные разговоры местных мужчин на белых туристических корабликах, привязанных неподалеку толстыми канатами к пирсу.

Ни-че-го-не-де-лать… Ни-ко-го-не-ви-деть. Ни-о-чем-не-ду-мать. Усталость. Какая-то большая усталость накрыла Светлану, будто большой пуховой парализующей периной. Может, это была реакция на перелет, смену континента — акклиматизация, так сказать. А может, ее изнурила эта неожиданно страстная «первая брачная ночь», которую они с Максимом устроили вчера после ужина. А может, она, на какое-то время сменив место и образ жизни, расслабилась и, утратив контроль, опять начала задавать себе вопросы, на которые не могла ответить. Ее окутала большая слабость, и куда-то подевалась сила ответственности, которая годами удерживала ее приватную ситуацию неизменной, и хорошо, что нет здесь Степана, — ни в этом отеле, ни в соседнем, ни в этом курортном городе вообще, потому что кто знает…

Светлана лежала в тени большого соломенного пляжного зонта и делала вид, что дремлет. Ощутив на себе взгляд мужа, который на миг оторвался от книги, она открыла глаза, кивнула ему, перевернулась на живот и спрятала лицо в подложенные под голову руки. Максим взял большой квадрат цветастой шелковой ткани, парео, которое Леся выбрала в магазине для мамы как пляжную накидку на купальник, накрыл им жену и провел рукой по ее плечам. Светлана крепко-крепко зажмурилась и стиснула зубы и больше не могла сопротивляться мысли о том, как бы ей хотелось, чтоб это была рука Степана. У нее заныло в низу живота, и в полусне припомнилось, как она родила Лесю. А потом еще одну махонькую девочку… И на грани сна промелькнула крамольная мысль, что если бы она не сопротивлялась с самого начала своему чувству и чувству Степана, то, может, их общий ребенок шел бы уже в этом году в школу.

Если бы супруги вели дневник отдыха, то в первый полный день нечего было бы и записать. Завтрак, пляж, вкусный обед, послеобеденный сон в номере, пляж, сок, выпечка, кофе, переодевание к ужину, сам ужин с обилием красивых и вкусных блюд, разглядывание ночного моря с пляжа, номер с видом на ночное море, сон.

Когда Максим уснул, Светлана поднялась, взяла сигареты и вышла на террасу-балкон перед их номером. Она смотрела на ночное море и звезды, которые были расположены как-то не так, как на их родном небе. Особенно странным казался полумесяц, который не висел буквой «С» посреди звезд, а лежал на спинке рожками вверх. Такой месяц она видела на мусульманских минаретах и мечетях. Разглядывая чужое небо, Светлана дошла до края пляжа, сбросила шлепанцы и ступила в воду, просто так, постоять. Купаться по ночам не рекомендовалось, потому что, говорят, с темнотой приплывают к берегу какие-то кусачие рыбы и могут причинить вред горе-пловцам. А может, это местная легенда, чтобы наши несдержанные люди, взбодренные алкоголем, не создавали своим купанием лишних проблем персоналу отелей. Светлана обдумывала все, что видела вокруг, переводя визуальные впечатления и подхваченные ароматы в осмысленные впечатления. Это была такая игра — занять голову работой, чтобы пустота не затягивала туда мыслей о том, как волевой человек может лепить свою жизнь.

— Можно вашу зажигалку? — вдруг услышала она за спиной и вздрогнула.

Позади Светланы на песке стояла землячка, которую она видела утром возле отеля и которой не было видно на пляже и в ресторане весь день.

— Да, конечно. — Светлана протянула зажигалку, сделав шаг из воды на берег.

Блеснул огонек, женщина поднесла его к сигарете, и та начала умирать, медленно и красиво превращаясь в другую субстанцию — пепел. Лицо женщины было без косметики, недлинные волосы перехвачены по-домашнему обручем, лоб открыт.

— Спасибо. — Она вернула зажигалку, но никуда не пошла и по-прежнему стояла в метре от Светланы, глядя на опрокинутый месяц. — Я вас видела с мужем в Борисполе. И сегодня утром.

— Я вас тоже, — отозвалась Светлана, с одной стороны заинтригованная тайной этой женщины, с другой — опасаясь касаться чужой жизни, которая текла где-то мимо. Да и при чем здесь она, у нее свои проблемы…

— Катерина, — представилась женщина.

— Светлана, — сделала следующий шаг другая.

— Три года назад перевернулся автобус, который вез туристов в Каир. Моя дочь погибла на месте, муж — позже, в больнице, а я отделалась переломом ноги.

Светлана стояла босиком на грани моря и суши и молча смотрела на эту уже не молодую, полноватую женщину в дорогих часах, кольцах и массивных сережках, с волевым выражением лица и безграничной печалью в глазах. Смотрела и не знала, что сказать.

— Они похоронены в Киеве. Но я уже третий год прилетаю сюда в эти дни, заказываю машину на первый и на последний день пребывания и еду туда, на место аварии. В этом году я думала взять авто в аренду и поехать туда сама, чтобы без посторонних глаз. В Киеве я неплохо справляюсь. Но здесь у меня просто выворачивается душа, и я побоялась. Вдруг станет плохо с сердцем и я тоже найду здесь свой конец, — кто тогда будет ухаживать за их могилками в Киеве? Больше некому…

Светлана, потрясенная такой откровенностью и трагедией, которая произошла в этом беззаботном раю, не нашла ничего лучше, как спросить:

— Вы живете одна?

— Да, сейчас одна. Три года одна. Имела все — семью, карьеру, деньги, высокопоставленных любовников… Да и сегодня я обеспеченная женщина. Но одна. Хорошая квартира с дизайнерским ремонтом на Лютеранской, хорошая машина, достойная работа, участие в партийных и общественных организациях… Что-то же нужно делать, если Господь решил оставить меня здесь и проверить, на что я способна… Впрочем, я бы лучше пошла с ними, по крайней мере, все были бы вместе. Хотя… Может, дочке был уготован рай, а нам с мужем пекло? Или мне одной? — Катерина задумалась, будто забыв, что возле нее еще кто-то есть, потом бросила окурок в песок и похоронила, притоптав его ногой.