«Сварщик» с Юноны 2 или Медведь просыпается - Сергей Трунов

обмыть!", дон Хосе поддакивая супруге кивал словно китайский болванчик, все тринадцать младших братьев и сестричек Кончиты высовывали любопытные личики из-за спин родителей. В довершение всего прискакал старший брат избранницы Резанова Луис на правах старого знакомого, который после нашей встречи в гавани задержался отдать распоряжения караулу и с жаромподдакивал матушке.

Я объяснил устами Резанова близким Кончиты, что негоже нам праздновать одним, постольку-поскольку мне претит бросать своих сподвижников. И когда глава семьи , Аргуэльо уяснил о чём речь, тут же поддержал меня и велел запрягать нам лучшую коляску.

Я хлопнул себя по лбу, напомнил со-владельцу тела: "Вашбродь, про подарки-то не забывай!"

- Благодарю, дон Хосе. - Резанов встрепенулся, - Но это, право, лишнее. Коляску мне одолжил дон Луис на пристани, сейчас только разгружу, - и я поманил слуг.

Из коляски принесли суму.

Первым делом вручил хозяину дома богато украшенный пистолет нашей выделки. Хозяйке ажурное колье от лучшего ювелира Санкт-Петербурга и она ахнула, всплеснула руками, расцвела. А ребятишкам подмигнул: - А ну айда сюда! - поманил рукой и, едва те гурьбой подбежали, словно фокусник запустил руку по локоть в саквояж: - Анна-Павла, - протянул рубик девочке с пунцовыми от смущения щёчками, ободряюще улыбнулся и продолжил наделять: - Гертруда, Франческо, Сантьяго…

Угадал и тут: и девочки, и мальчишки уже через пять минут разобрались с чудо-головоломками и хвалились друг перед дружкой: "Смотри, а я вот собрал! - А я вот так!" Луису, вручил такой же пистолет, как отцу, только попроще и простодушный парень зарделся от удовольствия.

А в дом будущим тестю с тёщей привёз набор керосиновых ламп в каждую комнату. В их хлебосольное жилище наведывается вся округа, лучшей рекламы продукции РАК не придумать. Ну, а приобретут Калифорнийцы наши лампы, станут покупать и наш керосин!

А ещё одарил отца Кончиты зажигалкой и золотым писчим пером, Луиса и детей стальными перьями.

И только после мы с Кончитой и Мигелем помчались в порт.

А там уже творился бедлам. Фернандо, который выскочил в гавани вперёд меня и зайцем поскакал к своим родным - ведь они тоже хотя и знали, что он должен прибыть со дня на день, но ожидали на следующий, как и Кончита, - и вот сейчас они все примчались и на берегу обнимались. Детей Резанова подкидывали, те визжали от восторга, и все старались раскланяться с Акулиной как с настоящей сеньоритой. И ей, Похоже, это тоже нравилось! Хотя она, как истинная казачка старалась держаться степенно, пунцовые щёчки её выдавали.

Орлиный Коготь поступил проще. В порту всегда крутился кто-нибудь из индейцев. И слуга моего секретаря просто-напросто сошёл вместе с нами на берег, без спешки переговорил с ближайшими, трое потрусили в прибрежную чащу. И вот сейчас по всем тропкам да улочкам стекались индейцы, большое количество уже сгрудилось у трапа на "Юнону", сильно галдели, разглядывали Матрёну, которая держалась среди них царицей, цокали языками. Выражали свои чувства не менее эмоционально, нежели Испанцы. С которыми уже частично смешались.

А с судна за всем этим благолепием наблюдали переселенцы. В том числе и Василий с Анастасией.

Наше появление придало веселью новый оборот. Я дал отмашку, что, мол "Всё нормально!" - и переселенцы потихоньку принялись спускаться на берег, подходить к знакомым им Фернандо, Акулине, Матрёне, Орлиному Когтю. И постепенно, На языке жестов, завязалось всеобщее общение.

Первым из малышни меня заметил сынишка Резанова Петька и бросился сквозь толпу: - Папа! Папа! - с сияющим личиком. Мигель у меня на руках тревожно закряхтел, ведь, по его разумению, папой меня называть право имел только он! А тут ещё какой-то незнакомый наглый мальчишка. Следом за Петькой бросилась Ольга. А за нею неразлучница Наташа. Ребятишки подскочив притихли. Им было странно кого это папа так бережно держит на руках?

Потихоньку подтянулась гувернантка с секретарем. И мы все вчетвером с любопытством ожидали, чем разрешится эта сцена? Наконец Ольга, коротко взглянув на меня, в задумчивости сунула пальчик в рот. Акулина закатила глаза, она придумывала всяческие уловки, дабы отучить подопечную от такой дурной привычки и приготовилась одернуть девочку, но я взглядом удержал. И в вознаграждение Мигель зеркально сунул свой пальчик в ротик. И, словно по этому сигналу, дети залились смехом - лёд растаял, знакомство состоялось.

- Дурной пример заразителен, - вроде бы недовольно, но по интонации дружелюбно пробурчала казачка.

- А я бы сказал чуть иначе - чувствуется одна, родная кровь, - подначил я Акулину.

А она уже хохотала вместе с детьми и ходившим за ней хвостиком Фернандо, заливистым колокольчиком смеялась Кончита, даже меня заразили, злодеи :-)

Минут через десять на коляске подкатил комендант Хосе Аргуэльо. Я извинился, пошёл ему навстречу с Кончитой и Мигелем. Глаза будущего тестя блестели предвкушением празднества.

Хосе Аргуэльо сознался, что хотел предложить разместиться во дворе его дома, но поглядев сколько людей, одумался. Я улыбнулся и внёс другой вариант.

Когда в прошлый визит я бегал на тренировки с Фернандо, за крепостью, в лесу заприметил огромную поляну и посоветовал отпраздновать там. Тесть расцвёл - идея Ему понравилось. Близко и разместиться могли все. Тем более погода благоприятствовала.

Пока мы обсуждали планы торжества на пристань въехала фура с огромным стогом свежескошенной травы.

Возница вертел головой не понимая кому столько предназначено. Акулина, заметив воз, в изумлении зажала рот, бросила вопросительный взгляд на моего секретаря, который незаметно, как ему казалось, кивнул и тогда гувернантка детей Резанова подбежала и чмокнула парня. В щёку. Но такое непосредственное проявление чувств вызвало бурю восторга у испанской стороны. А Фернандо млел, как будто сумел подарить любимой самую вожделенную ею вещь.

Когда до меня наконец дошло, я поразился, как молодая женщина при всеобщем возбуждении не потеряла голову, а подумала и о животных, настрадавшихся на сене за переход не меньше людей. Ржание лошадей, мычание коров, блеяние овец и даже хрюкание свиней, гогот гусей и кудахтание кур явственно подтверждали мои выводы.

Весь этот суматошный день 15 июня 1807 года шло приготовление к завтрешнему торжеству. Разбегались индейцы собрать племя Орлиного Когтя. Спешили слуги по соседним президио созвать многочисленных родственников Фернандо и Кончиты. Переселенцы и корабельная команда, приглашенные в полном составе, за исключением вахтенных, которых, впрочем, решили сменять через два часа, чтобы все успели, на гуляние, приводили себя в надлежащий вид после длительного перехода.

Убедившись,