Один против Абвера - Александр Тамоников

Первые две недели капитан Саблин занимался кабинетной работой. Он перебирал пыльные бумажки, поступившие из гестапо и немецкой военной разведки.

Но советские тылы кишели шпионами и диверсантами. Саблину пришлось расстаться с этой канцелярией. Он постепенно выходил на прежний уровень, провел несколько операций по обезвреживанию вражеских групп, взял радиста, зачем-то забравшегося на колокольню.

В это время капитан и сколотил из особо отличившихся оперативников собственную группу.

— Готовь еще одну дырку для ордена, — объявил ему генерал-майор Гробов. — Станешь кавалером ордена Красного Знамени. Все девки твои будут.

Всех он не хотел. Та, единственная, продолжала писать ему. Он отвечал ей. Порой на это не хватало времени. Он чиркал пару строк, сворачивал лист в треугольник и приказывал первому встречному добежать до почтальона.

Войска Жукова устремились к Берлину. С юга к немецкой столице подходили части Конева, замыкали кольцо.

Забытая тема возникла внезапно. Кто бы мог подумать? Генерал-майор Гробов примчался на командирском «виллисе», ввел в курс.

— Помнишь, был такой господин, некий полковник Вильгельм фон Кляйст? — осведомился он.

Алексей содрогнулся. Только забудешь, сразу придет добрый человек и напомнит!

— Вижу, что память у тебя заработала, — сказал Гробов. — Тебе было поручено собрать информацию по этому типу. Но ты не успел, бегал за кротом Чаплыгиным, потом совершил незабываемую прогулку по минному полю. Ладно, не багровей. Следы этого достойного господина были утеряны, потом всплыли. Прегрешений у фон Кляйста, видимо, не было. После перевода военной разведки под крыло РСХА он получил хорошую должность в СД, имел устойчивые отношения с начальником управления Вальтером Шелленбергом. Кляйст возглавлял целый отдел по работе на территории Советского Союза, освобожденной от немцев.

— Возглавлял? — уточнил Алексей.

— Да, — сказал Гробов. — Сам понимаешь, у фрицев все развалилось. По нашей информации, фон Кляйст уже свалил из Берлина и отсиживается в своем родовом поместье. Он собрался бежать к союзникам, прихватив с собой ценные архивы, чтобы было чем поторговаться. Без них он им не интересен. Да и нам эти бумажки ой как пригодятся. Этот человек лично отдавал приказы на формирование агентурных сетей в крупных советских городах. Они уже действуют, наносят вред. Можешь представить, насколько он ценен и какой нам прок с него в мертвом виде!

— Что барон делает в поместье, если хочет бежать к союзникам?

— Думаю, в поместье хранятся дубликаты документов, с которыми он должен явиться к союзникам. В одиночку этого не провернуть. Нужны сообщники, которые помогут ему пробраться за Эльбу. Попасться своим барон тоже не хочет. Третий рейх с его законами еще не умер. Не поручусь, что фон Кляйст сейчас находится в родовом гнезде, но вероятность этого высока. Этот человек соблюдает инкогнито. В местечке Цилиенхоф наших частей пока нет. Район находится под контролем немцев.

— Где это, товарищ генерал-майор?

— Не поверишь, — заявил Гробов, разворачивая карту. — Совсем близко. Всего двенадцать километров на север. Замок Штральбур находится на восточной окраине Цилиенхофа. Надо выслать вперед небольшое ударное подразделение, захватить городок, обложить поместье и взять фон Кляйста. Если он, конечно, там.

Какие-то вихри закружились в голове капитана. Прошлое, будь оно неладно, возвращалось к нему.

— Есть фото фигуранта, товарищ генерал-майор?

— Нет. — Гробов поморщился. — Есть только описание. Кляйсту сейчас пятьдесят семь лет, не думаю, что он сильно изменился за два года. Времени нет, капитан. Готовь группу! Где тут штаб стрелкового батальона? Нужно срочно потолковать с командиром.

«Виллис», натужно рыча и вибрируя, взбирался на холм. Разбитый еще на советских дорогах, он кочевряжился и здесь, в Европе. Офицеры притихли, вертели головами. Последние кукольные домики остались позади. Дорога вскарабкалась на возвышенность и устремилась к замку. Ров с крокодилами вокруг него почему-то отсутствовал.

Замок издали смотрелся монументальнее, величавее. Вблизи он превратился в груду замшелого камня, из которой торчали стрельчатые крыши. Возводили эту глыбу явно любители мрачноватой готики. Растительность вокруг замка тоже источала угрюмость.

Украшали пейзаж лишь советские автоматчики, стоящие, вернее, лежащие в оцеплении. Услышав шум мотора, они на всякий случай поднимались, принимали боевитый вид.

«Виллис» шмыгнул в распахнутые ворота, въехал в сравнительно просторный двор. Гравийная дорожка огибала каменный фонтан, в чаше которого поблескивала мутноватая вода, видимо, дождевая. Машина встала у помпезного крыльца, обрамленного колоннами.

Из крохотного парка в центре двора на визитеров скалились средневековые химеры. Они соседствовали с унылыми крылатыми ангелочками. Все это, видимо, символизировало единство рая и ада.

За садиком кто-то ухаживал — постригал кусты, выметал мусор, — но не очень ревностно. Во дворе было чисто, окна первого этажа недавно мыли.

Справа от парадного входа имелась дверь, ведущая в подвал. Внутреннее пространство с трех сторон окружали стены, мрачнее которых могли выглядеть только тюремные. Две сторожевые башни торчали в северном и южном углах. У каждой имелась собственная дверь с лестницей.

Автоматчики, курившие во дворе, побросали папиросы, выстроились в шеренгу. К ним ведь товарищи офицеры прибыли, причем сразу четверо.

Оперативники покинули машину, осматривались.

От главного входа к ним спешил сержант с грубоватым лицом и живыми глазами.

— Здравия желаю! Сержант Овечкин!

— Контрразведка СМЕРШ. — Алексей сверкнул удостоверением.

— Да, я знаю, — отозвался Овечкин. — Мы вас видели, в курсе уже, товарищ капитан.

— А если в курсе, то докладывай, не тяни кота.

— Мы все сделали, как приказано было. Окружили этот замок, взяли штурмом, выставили оцепление. Потом отделение младшего сержанта Герасимовича обследовало все уголки и комнаты.

— Включая тайные, — пробормотал Олежка Хомчик, исподлобья озирая грязноватые окна верхних этажей.

— И много было обороняющихся? — спросил Черкасов.

— Нет. — Овечкин помотал головой. — Немного. Пятеро их всего. Управляющий поместьем, садовник, кухарка и две горничные.

— Живут же люди, — заявил Семашко и прикусил язык под осуждающим взглядом командира.

— Минуточку, сержант. — Сердце Алексея сжалось от разочарования. — Это все, кто оказал вам сопротивление?

— Про сопротивление я так, для красоты. — Сержант зарделся. — Без боя сдались. Испугались они, по разным комнатам разбежались, лопотали что-то. Младший сержант Герасимович знает несколько слов по-немецки. Мы собрали всех на кухне и допросили.