Ричард III. Последний Плантагенет - Светлана Алексеевна Кузнецова

Он отступил, а потом бросился в кресло, обхватив руками голову. Его трясло как в лихорадке.

– Вот и правильно, – одобрила Марта. – Посиди отдохни. А Джек тебе вина принесет. Уж поверь моему опыту, лучше пьяный отец, чем неспокойный. К тому же не время еще, ваша светлость.

– Как не время?! – ахнул Дик. – Лекарь сказал…

– Слушать этих брехунов-ученых не переслушать, – всплеснула руками Марта. – Только перелом какой вправить да шов наложить и сподобятся. А с детушками малыми подход иной надобен. Говорю ж, не время.

– Когда же, по-твоему? – спросил Ричард.

– А вот как над головушкой Аннушки солнышко взойдет, так и появится.

Дик прикрыл глаза – ночь. Целая ночь неизвестности!

Женщина покачала головой, потом подошла к хозяину сама. Тронула за плечо.

– Да не убивайся ты так. Выживут. За будущее не ручаюсь, а вот в том, что роды переживут, будь спокоен.

От слов Марты, действительно, полегчало. Дик открыл глаза и кивнул благодарно. Даже улыбку выдавил.

– Вот и хорошо, – ступая тихо, будто кошка, женщина вернулась к роженице.

В комнату заглянул невысокий седовласый слуга. Поставил перед герцогом вино, кубок и какую-то еду. Незамедлительно вышел. Есть не хотелось совершенно. Ричард отпил вина и принялся ждать.

Вероятно, в напиток что-то подмешали, Дик при всем желании не разобрал бы вкуса. Все ему сегодня казалось приторным или горьким. Однако повело его странно быстро – всего лишь от второго кубка. Время понеслось бешеным галопом. В голове помутилось, и вскоре начало клонить ко сну.

Когда плеча Ричарда коснулись, он с трудом смог разлепить слипающиеся глаза. И поначалу уставился на Марту блаженно непонимающим взглядом.

– Вот так-то лучше, – женщина улыбалась. – Поднимайся уж, герцог. Сын у тебя.

Ричард сам не осознал, как очутился на ногах. Бросил взгляд на окно. Ночная гроза стихла. Умытое синее небо радовалось нарастающему дню. А солнце медленно поднималось над кронами дальнего леса.

Когда Дик влетел в комнату, то прежде всего кинулся к жене. Анна лежала на подушках бледная и растрепанная. При виде еще более бледного и взъерошенного мужа она слабо улыбнулась. От Ричарда несло вином, и он неуверенно стоял на ногах, но ее это волновало мало.

Марта принесла закутанного в полотно ребенка. Маленький и очень хрупкий, он глядел на мир совершенно неосмысленно и причмокивал беззубым ртом.

– А… – проронил Глостер. У него, похоже, совсем помутилось в голове от счастья. Дик даже не смог вспомнить, подарила Анна ему наследника или наследницу. А ведь Марта говорила… вроде. – Кто?..

– Сын! – Марта возвела очи горе и проронила нечто малоразборчивое, а потом очень тихо прибавила: – Дай-то Бог, выживет.

– Как ты назовешь его? – тихо спросила Анна. – Ричард?

– Так будут звать нашего следующего сына, – заверил Дик. – А этого я назову в честь брата. Здоровье Эдуарда всегда было отменным. Возможно, это поможет.

* * *

Малыш Эдуард, несмотря на специально данное ему имя, оставался очень болезненным, однако Дик не оставлял надежд. Пожалуй, если бы не Марта, он проводил бы с женой и сыном сутки напролет. Однако женщина, заботящаяся о матери и ребенке, взяла под свою опеку и молодого отца. Наверное, лишь благодаря ей Ричард находил время на еду и сон.

Через невыносимо долгое время Анна начала вставать, а затем и выходить. Роды не прошли для нее даром и снова подорвали хрупкое здоровье. Дик не отчаивался. С женой он всегда был приветлив и весел. Он гнал уныние и безысходность от себя и своих любимых, как только мог, а когда становилось невмоготу, бежал в конюшню и седлал Серри.

Так проходил день за днем. Однажды, возвратившись к ужину, Дик был застигнут доносящимися из залы звуками. Не веря собственным ушам, Ричард взбежал по лестнице и остановился на пороге.

Посреди залы высилась дуга старой арфы. Анна сидела перед ней и перебирала пальцами струны.

Ричард тихо вошел и опустился в кресло. Он слушал дивную мелодию, а в душе что-то успокаивалось. Огненный хлыст, раскрутившийся в момент ссоры с Кларенсом и с тех пор не дававший покоя, исчез. И Дик впервые за все эти месяцы осознал: возлюбленная с ним и не пропадет больше. Он наконец достиг всего, чего желал, и хотеть большего просто невозможно.

С неба глядели звезды. Давно минула полночь, а в шатре Эдуарда не прекращалось веселье. Вино лилось рекой, раздавались смех и пьяные выкрики, часового послали с поручением отыскать и немедля привести какого-нибудь музыканта. Все это неимоверно раздражало Ричарда.

Присутствовать на подписании так называемого мирного договора он отказался наотрез. Участвовать в попойке не имел ни малейшего желания. А спать попросту не мог. Все, что ему теперь оставалось, – обходить лагерь, проверять часовых и любоваться звездами, а заодно размышлять.

Эдуарду, вторгшемуся во Францию и шедшему на соединение с союзными войсками Карла Смелого, король Людовик преградил путь столами. Те ломились от яств и кувшинов с лучшим вином из Гаскони. Узрев все это, брат немедля спешился. Он начал есть. К нему присоединилась свита, а епископ Джон Мортон вскоре привел французских парламентеров. Тогда-то и прозвучало предложение о перемирии в обход Бургундии.

«Как поход, могущий сравниться по значению с крестовым, обернулся фарсом?!» – Ричард не пытался ответить на этот вопрос, иначе, скорее всего, разочаровался бы в брате-короле.

Дик покинул Миддлхейм в 1475 году по приказу Эдуарда. Король вознамерился двинуться походом на Францию – отвоевать исконные вотчины Плантагенетов, потерянные при Генрихе VI. Кроме этого брат собирался претендовать и на французскую корону.

Эдуард объявил о планах и через свое посольство известил о предстоящей войне Людовика XI. Организовал кампанию по сбору средств, распределил обязанности между вассалами. Братьям – Джорджу и Ричарду – поручил привести на поле брани по сто двадцать рыцарей и тысяче стрелков.

Йоркширцы толпами стекались под знамена Глостера. Окончательно обосновавшийся в северных землях, молодой герцог стал неимоверно популярен. Его слава военачальника уступала лишь его славе непобедимого рыцаря – сильнейшего в Англии и Европе. Желающих было столь много, что часть из них пришлось отправить обратно в Йорк.

Людовик XI, не пожелавший вступать в конфликт, предложил поистине огромную сумму в семьдесят пять тысяч крон. А кроме нее – пожизненную ренту в пятьдесят тысяч крон ежегодно, семилетний мирный договор и брак пятилетнего дофина Карла с дочерью Эдуарда и Вудвилл – принцессой Елизаветой.