Возвращаясь к себе - Елена Катасонова

— Мы уже едем в отель.

— Попроси остановиться у Пиккадилли и выходи. Буду ждать. Целую.

* * *

Стив стоял под знаменитым памятником Эросу, на верхней ступеньке, и ждал — высокий, подтянутый, моложавый. Чистенькие старушки продавали бумажные кульки с кормом для голубей; нарядные дети бросали голубям крошки. Кружилась девчонка на роликах, за ней, подпрыгивая, выделывая замысловатые па, гонялся ее паренек.

— Helen?

Стив шагнул Лене навстречу — улыбающийся, приветливый, черноволосый и черноглазый, очень взрослый и совершенно чужой. «Что я наделала? — в отчаянии подумала Лена. — Как теперь быть?»

— Hi! Хорошо долетела? В самолете не укачало? А как тебе Лондон — при первом взгляде? Ты такая красивая! Красивее, чем на фото.

Стив обнял Лену и так и оставил руку на ее плечах. Рука была тоже чужой, давила на плечи, и трудно было идти с этой ношей.

— Вон там, на углу, ресторанчик, видишь? Итальянский… Пообедаем в нем, если не возражаешь. Любишь итальянскую кухню? Ее, кажется, все любят.

«Если не возражаешь…» Почему, спрашивается, она должна возражать? Слова, слова…

«Не смей раздражаться, — приказала себе Лена. — Это простая, нормальная вежливость. Сама заварила кашу — сама и расхлебывай. Не смей!» Она подняла виноватые глаза на Стива, постаралась ему улыбнуться. В ответ он крепче сжал ее плечи.

— Я очень радостный тебя видеть, — сказал он и улыбнулся тоже — широкой рекламной улыбкой.

«Не смей! — чуть не плача, велела себе Лена. — Не придирайся к хорошему человеку. Разве он виноват, что я такая безнадежная дура?»

В ресторанчике было людно.

— Они… как это… служат рядом, — объяснил Стив.

— Служащие, — подсказала Лена.

— Да, да, employees.

Окинув взглядом стратега уютный зальчик, Стив отыскал два места — в углу, у окна, усадил Лену, на второй стул поставил свой кейс.

— Сиди, отдыхай, все-таки ты устала, — с неожиданной проницательностью заметил он. — Принесу на свой выбор, хорошо?

— Хорошо, — благодарно кивнула Лена. — А здесь что, самообслуживание?

— Какое длинное слово, — уважительно протянул Стив. — Ну да, self-service. Очень дешевле.

Он снова улыбнулся этой своей равнодушной улыбкой и зашагал на длинных ногах к стойке. «Слава богу, — утомленно подумала Лена. — Можно передохнуть». Она откинулась на спинку широкого удобного стула и стала рассматривать тех, кто сидел за столиками, ходил в поисках места, стоял терпеливо у стойки. «Как нам удивительно во всем не везет, — думала с покорной печалью. — Вот, скажем, Лондон. Мужчины — как на подбор: высокие, подтянутые, с хорошими лицами; женщины гораздо хуже: костлявые, глазки маленькие, губы тонкие, нос большой и почему-то много веснушчатых. На их фоне даже я хороша.

А что у нас? Девушки — одна другой краше, а мужики? Толстые, коренастые, ростом не вышли, плохо одеты — во всяком случае, те, кто ездит в метро. Хотя, например, Димка…»

И тут же он возник перед Леной, заглянул прямо в душу своими ни на чьи не похожими глазами. Все лето звонил и звонил, терпеливо сидел на лавочке, ожидая, когда сдаст Лена очередной экзамен и побродят они по Москве или посидят в кафе, а то и просто на той же лавочке. Увязался провожать в аэропорт, вдруг обнял, прижал к себе.

— Можно, я тебя поцелую?

И, не дожидаясь ответа, поцеловал с какой-то особенной, горькой нежностью.

— Насчет похода точно не передумаешь? — спросил с беспокойством, даже тревогой. — Смотри, Ленча, не обмани. К твоему возвращению все уже будет готово.

— Когда я тебя обманывала? — рассеянно спросила Лена и покраснела: про Лондон-то наврала. — Только имей в виду — плаваю я неважно и что такое байдарка представляю смутно.

— Это не самое главное, — засмеялся Дима. — Был бы человек легким.

Лена взглянула на него вопросительно.

— А разве я…

Дима не дал ей договорить.

— Не очень, — признал он. — Человек ты не из самых легких, но страшно хочется, чтобы ты пошла вместе с нами. Как подумаю — даже руки дрожат. Представляешь: светлые ночи, ты, я, Костя, Настена… Тишина — аж в ушах звенит… Высокая вода, палатки, костер… Ну, пока, — оборвал он себя на полуслове. — Объявили ваш рейс. Смотри там не заблудись.

Дима сжал ее руки и пошел к выходу, ни разу не оглянувшись.

— Helen!

Стив стоял перед столиком, снимая с подноса и осторожно ставя на стол тарелки, бутылочки с кока-колой, вазочки с мороженым, а Лена все думала о последних словах Димы. Что он имел в виду? Неужели о чем-то догадывался? Как-то они поспорили о роли компьютера в современной жизни и, кажется, не сошлись ни по одному пункту.

— Устала? — снова спросил Стив, и Лена очнулась.

— Много впечатлений, — виновато сказала она.

— Но это хорошо, правда? И ты, наверное, проголодалась?

— Очень!

— Знаю я наши английские завтраки, — понимающе улыбнулся Стив. — Немного джема, кусочек сыра, два тоста и кофе. Русские едят совсем по-другому. И мы — у себя дома. А уж итальянцы с их макаронами… Смотри, как следует кушать…

По-прежнему улыбаясь, Стив накрутил на вилку длиннющие спагетти, обмакнул их в томатный соус и отправил в рот. Лена попыталась сделать то же самое, но потерпела сокрушительное фиаско: спагеттина казалась бесконечной, накручивалась на вилку неряшливо и некрасиво и, внезапно потеряв терпение, Лена прижала ее ножом и просто отрезала.

— Так ей и надо, — одобрил наблюдавший за Лениными манипуляциями Стив.

Совместная трапеза, безусловно, сближает, и к завершению обеда Лена со Стивом были если еще не друзьями, то уж добрыми знакомыми — это точно. Стив рассказывал Лене об университете, который любил и которым явно гордился, о своих студентах, интеллектуальном студенческом клубе.

— Я принес тебе нашу салфетку. Может быть, ты собираешь?

Лена салфетки не собирала, но «Luncheon club» с гербом Лондонского университета охотно взяла и сказала «спасибо».

— Какие у тебя планы на вечер? — вежливо поинтересовался Стив.

Планов не было никаких.

— Тогда я приглашаю тебя к маме на ужин, — торжественно заявил Стив. — Она нас ждет и уже приготовила яблочный пай.

— Пирог, — машинально перевела Лена.

— Не совсем пирог, — подумав, не согласился с ней Стив. — Ваш пирог много… как это… Тяжелее. Так можно сказать, если о пироге?

— Можно. Ты хорошо говоришь по-русски.

— Правда? — обрадовался Стив.

Он и в самом деле говорил хорошо — когда не волновался, — говорил, можно сказать, безупречно, но именно эта грамматическая, да и лексическая безупречность выдавали в нем иностранца, нивелировала необъяснимую прелесть родного языка Лены. Казалось, Стив сначала составляет английскую фразу, а уж потом переводит ее на русский. Впрочем, это естественно, разве нет? «Да, да, конечно, естественно, но как разговаривать с роботом?»