Алекто. Сокровище морганов - Жюльетт Сапфо

Какого чёрта?! – вырвалось у викария, когда он посветил на лицо распростёртого на полу человека. – Эсташ де Бо?

Алекто тоже узнала того, кто напал на неё, вот только под другим именем: это был Соран.

Глава 25

Алекто затворила за собой дверь своей комнаты и, обессиленная, прислонилась к ней спиной. Она тяжело дышала, стараясь привести в порядок свои чувства, а перед мысленным взором по-прежнему вставала увиденная в церкви картина. Преподобный с лихорадочно блестевшими глазами, с мечом в руке, который он сжимал легко и привычно, и – безжизненное тело мажордома, распростёртое на полу в луже крови.

Теперь Алекто знала, что настоящее имя Сорана было Эсташ де Бо и что викарий был знаком с ним до того, как тот появился на Раденне. Это не могло не вызвать подозрений, как и то, кем на самом деле являлся Преподобный Отец Готфрид. Возможно, Алекто не ошиблась, когда, впервые увидев нового викария, предположила, что он из бывших бедных рыцарей Христа. Его могучее телосложение, уверенность в своих силах, образованность и воспитание заставляли думать о нём как о человеке из благородной семьи. Но тогда как объяснить его поведение? Разве рыцарь, который защищал устои святой веры, сражаясь за Господа, решился бы осквернить божий храм, пролив в нём кровь христианина? Так, может быть, Готфрид Мильгром и вправду был безумным? Алекто слышала рассказы о том, что многие рыцари, участвовавшие в Крестовом походе, теряли рассудок от того, что им довелось пережить. Но ей так не хотелось, чтобы Отец Готфрид оказался сумасшедшим!

Это правда, что он убил бы кого угодно, не моргнув глазом, но, с другой стороны, он без раздумий пришёл ей на помощь...

Алекто вспомнила разговор, который произошёл между нею и викарием после того, как они оба чётко осознали,чтослучилось.

« – ...Так вы говорите, что ваш мажордом исчез? И что местные власти склонны обвинить его в убийстве адвоката из Лютеции? Что ж, мне это на руку! О том, что здесь произошло, знаем только мы двое. И я прошу вас, мадемуазель, держать язык за зубами... Пусть все думают, что мессир де Бо... простите, мессир Соран сбежал, скрываясь от правосудия. Я не знаю, какие у него были причины нападать на вас, но помните, что, убив его, я спас вам жизнь. И отныне мы с вами повязаны кровью...

– Иными словами, вы предлагаете мне стать соучастницей убийства?

– Называйте это как хотите. Но мне кажется, у вас нет выбора.

– Скажите, Преподобный, где вы познакомились с мессиром... как вы его назвали?, – Эсташем де Бо? И почему он скрывал своё настоящее имя?

– О, это давняя история! Обещаю, что расскажу вам о ней как-нибудь в другой раз. А сейчас позвольте мне заняться наведением порядка во вверенной под мою опеку церкви. И не волнуйтесь, мадемуазель, я похороню нашего с вами приятеля как благочестивого христианина. Вот только никто, кроме меня, не будет знать, в каком месте кладбищенская земля приняла его бренные останки...»

Уходя, Алекто поклялась хранить молчание и, таким образом, из жертвы нападения превратилась в соучастницу кровавого преступления.

Сильный испуг от всего пережитого и увиденного наконец прошёл, и теперь Алекто ощутила слабость в ногах. Она добралась до кровати, присела на её краешек и какое-то время не двигалась, уставясь взглядом в одну точку на стене. Затем, вспомнив о свитке, который по-прежнему судорожно прижимала к груди, заставила себя подняться и подойти к окну.

Над островом начинали сгущаться сумерки, но прощальные лучи по-осеннему скупого солнца ещё просвечивали сквозь скучившиеся облака. В этом, хотя и блеклом, свете Алекто собиралась ознакомиться с бумагами, из-за которых её едва не убили. Она искренне недоумевала: ведь ни эти бумаги, какими бы ценными они ни были, ни сокровище, если оно в самом деле существовало, не стоили её жизни. На целом свете нет ничего, равноценного жизни!

И всё-таки, для чего Соран хотел во что бы то ни стало завладеть бумагами, которые столько лет хранились в церковном тайнике? – спрашивала у себя Алекто, уже догадавшись, что мажордом следил не только за нею, но и за викарием.

Она взглянула на свиток: он был перевязан поблекшей розовой тесьмой, скреплённой в нескольких местах сургучными печатями. На печатях Алекто рассмотрела изображение двух скрещивающихся листьев папоротника – герба раденнской ветви рода де Лармор. Снаружи на пожелтевшей бумаге виднелись какие-то буквы, написанные чернилами, но Алекто не смогла сразу разобрать их. Ей пришлось вернуться к комоду и взять ножницы из корзины с принадлежностями для рукоделия. Затем она осторожно начала перерезать тесьму, чтобы раскрыть свиток. И очень удивилась, обнаружив текст завещания, написанный неровным почерком.

«Я, Вальдульф, граф де Лармор, старший сын графа Дагоберта де Лармор, владелец аллода Бруиден да Ре, чувствуя, что силы мои иссякают и я скоро отдам душу Господу, сим документом подтверждаю. Внебрачный сын мадам Изольды, урождённой дамы де Бо, названный Дагобертом в честь главы рода де Лармор, является моим единокровным отпрыском и наследником всего принадлежащего мне имущества. Согласно эдикта короля Хильперика, родовое поместье графов де Лармор, известное как Дом папоротников, переходит во владение моего сына по достижении оного дня своего совершеннолетия».

Дочитав и затем ещё раз внимательно перечитав рукопись, Алекто дрожащей рукой положила её на комод. Девушку охватил внезапный озноб; мысли стремительным вихрем закружились в голове, перепутываясь, как нити, и было невозможно ухватиться хотя бы за одну из них, чтобы распутать этот вновь создавшийся клубок.

Итак, у Вальдульфа де Лармор был сын, и, судя по имени матери этого ребёнка, он мог принадлежать к тому же роду, что и Соран. Преподобный назвал мажордома Эсташем де Бо: простое совпадение? Или же человек, которого, со слов мэтра Хильдена, все знали как Сорана, скрывал своё настоящее имя, потому что преследовал преступные цели?

Алекто желала докопаться до правды и вместе с тем боялась её.

В том, что Соран-Эсташ де Бо охотился за завещанием Вальдульфа, сомнений не было. Теперь нашлось и объяснение вызывающему, а порой даже наглому поведению мажордома. По крови он был дворянином, одного круга с мадам Бертрадой и её дочерью, поэтому, хотя и старался тщательно скрывать своё благородное происхождение, со своим подчинённым положением смириться так и не смог. Ему было необходимо попасть в Бруиден да Ре, чтобы получить возможность следить за жизнью хозяек имения, но