Остров Русь - Сергей Лукьяненко

— Вот и конец твой, Кащей, — сказал Ивандобродушно. Уцепился двумя пальцами левой руки за дуб, а правой рукой как далпо яйцу! Треснуло оно и разбилось. Схватился тогда Иван за иголку — а таколется, огнем жжет! Сопротивляться вздумала! А вместе с тем почувствовал Иван,как из иглы в него силушка несметная вливается.

Рассмеялся Иван смехом веселым, дурацким, да и переломилиглу между пальцами. Только искорки синие заплясали...

И случилось тут с ним что-то неладное. Ослабли вдругруки-ноги богатырские, меч-кладенец к земле потянул. Змей Горыныч, мимопролетавший, каркнул испуганно, да вороной средних размеров обернулся.Чудо-юдо, за которым вдали богатырь гнался, дикобразом предстало. Заорал Ивандурным голосом, не со страху, а с удивления. И полетел вниз с дуба высокого,навстречу верной погибели.

Только и дуб внезапно вниз стал расти. Превратился в пальмуобычную, высоты невеликой. Упал вниз меч богатырский, а на него Иван сверхушмякнулся. Да так больно! Вся стойкость богатырская куда-то делась!

Встать попробовал — а кладенец к земле-матушке тянет.Пришлось отвязать себя от меча, да и оглядеться вокруг.

А вокруг чудеса творились диковинные. Дубы да ивы в пальмы иманговые деревья превращались! Буренушки в отдалении пасущиеся, буренушкамиостались, а вот бык, что их крыть готовился, носорогом обернулся! Кладенец, наземле валявшийся, скукожился и железячкой заковыристой обернулся, той самой,что Кейсеролл мумми-бластером прозывал. А на душе-то как стало! Скучно даобыденно. Тоска, хоть волком вой. Посмотрел Иван на дворец Кащеев, а тот вдруг превратилсяв серое здание, в коем всего чудес, что окна огромные, из хорошего стекласделанные. А над дверью вывеска, на русском и еще каких-то языках:

«Этнографический музей», на вывеске было написано.

А другую надпись — «хранилище» — Иван прочел надвери в темницу. Пошатываясь, спустился по лесенке. Кощей снова стал маленькимлысеньким толстячком. Само-собой, уменьшившись, его руки и ноги из оковвыскользнули. Теперь, сидя на глиняном полу, он, морщась и постанывая, растиралзапястья и лодыжки. Увидев Ивана, скривился в подобии улыбки:

— Серьезный вы человек, Иван Иванович. Сумели таки! Датолько и сами не рады, как я погляжу.

— Да что случилось-то, Кащей?! Что со мною? Что сзамком? Что... Вообще?...

— Сережки-то Василисины при вас? — вместо ответазадал вопрос Кащей.

— Тута они, куда ж им деться-то? — разжал Иванпотную ладонь, демонстрируя синевато поблескивающие пластинки.

— Дайте хоть полюбуюсь на них...

— Ишь, чего захотел! — снова сжал кулакИван. — Хватит! Налюбовался!

— Да бросьте, Иван Иванович, — махнул Кощей рукойдосадливо, — чего боитесь-то? Силушка-то моя улетучилась вся.

— Так ведь и у меня — улетучилась, — смущеннопризнался Иван.

— И чего ж тогда нам, каликам немощным, таиться друг отдруга теперича?..

— И то правда, — вздохнул Иван и протянул серьгиКащею.

Тот, близоруко прищурившись, поднес украшения к глазам,шмыгнул носом растроганно и, сказав самому себе задумчиво: «С них-то все иначалось...», обратно Ивану вернул.

— Да что началось-то?! — вновь обозлилсяИван, — признавайся, Кащей проклятый!

— Ладно, — кивнул тот, — начнем с того, чтозвать меня на самом деле Манарбит. А Кащей... Еще в юности я увлекся изучениемрусской культуры, выяснил, что у меня самого предки были русскими, сталдоискиваться корней своей родословной и узнал, что фамилия моихпра-пра-прадедов — Кащеевы. А уж потом, после Преобразования...

— Какого такого преобразования? — потряс головойИван. — О чем ты?

Кащей с кряхтеньем поднялся на ноги.

— Иван Иванович, да что мы тут-то, на складе, беседуем?Пройдемте наверх, кофею выпьем.

Взяв Ивана за руку, он прихрамывая двинулся вверх полестнице и продолжил разговор неожиданным вопросом:

— Иван Иванович, где, по вашему, мы находимся?

— Как где, тать проклятый, — неуверенно выругалсяИван. — В замке твоем поганом, где ж еще нам быть-то...

— Да нет же, Иван Иванович, я шире, шире спрашиваю. Вземле какой, в каком краю? А?

— Совсем обалдел аль издеваешься? На Руси мы! Я другойтакой страны не знаю, где так вольно дышит человек!

Кащей, ухмыльнувшись, глянул на Ивана искоса и сообщил:

— Четверть века назад остров сей носил названиеМадагаскар. В Африке мы.

— В Африке?! — не поверил своим ушам Иван. Ивспомнил тут же песенку Кубатаеву да бормотание его... «Ах, басурман!!! —возмутился он про себя, — издевался, выходит!» Но от бессилия гнев еговылился лишь в жалобный стон: — О-о... в Африке...

— Да, — твердо сказал Кащей, садясь вкресло. — В Африке. Сие — остров Мадагаскар, — плавно окинул онрукой пространство вокруг себя, — двадцать пятый век от РождестваХристова.

Выпучив глаза, Иван рухнул в кресло напротив, и Кощейпродолжил свой рассказ, включив по ходу кофеварку.

...В середине третьего тысячелетия, когда в результате войни естественной ассимиляции все нации и народности напрочь перемешались,неожиданно вспыхнула повальная мода «восстанавливать» свою национальность,изучать «родные» язык и культуру.

Одну из самых сильных и фанатичных групп составили те, ктопоклонялся всему русскому. Они называли себя «Новые Славянофилы». И именно онинастояли на создании «этнического заповедника» — места, где быломаксимально воссоздано все русское — архитектура, одежда, быт, язык...Сюда съехались историки, археологи, психологи, лингвисты, литературоведы идругие ученые, по тем или иным причинам имеющие интерес к русской культуре. Атак же съехалось огромное количество «диких» Новых Славянофилов. ГородАнтананариву в Киев переименовали, поселенья мелкие — в Москву, Муром,Псков да прочую Рязань.

Правда, не очень понятно, почему под русский этническийзаповедник всеземное правительство выделило Мадагаскар... Возможно, чтобыдругим неповадно было... Недаром же второй по численности группе — фанатамнациональной культуры государства Буркина-Фасо — всеземное правительствовыделило участок земли в Гренландии. Фасисты-буркинисты протянули недолго... Авот Славянофилы оказались крепче. Выстроили избы, оделись в русские одежды,говорили, само-собой, только по-русски... В самом центре Мадагаскарарасположился этнографический музей с экспонатами разными. В том жездании — небольшая лаборатория, которой и заведовал Манарбит Кащеев,руководя группой талантливых ученых-славянофилов.

В теории Кащеева причудливо переплелись физика и философия.