Американская история - Кристофер Прист

Вскоре прояснилась одна из первых проблем исследования этой темы: слишком многое нужно было принять и понять. Почти каждый аспект событий того ужасного дня вызывал подозрения: атмосфера секретности и официальное молчание как минимум порождали любопытство, а в худших случаях провоцировали паранойю по поводу глобальной экономики и политических союзов, а также недомолвки в отношениях между нациями, корпорациями и людьми, занимающими высокие посты.

Это создало вторую проблему: способность извлечь из лабиринта слухов, голословных утверждений, теорий заговора и явно дилетантских доводов неопровержимые факты.

Кое-что из сказанного Тьюлисом оказалось правдой или, по крайней мере, было весьма вероятно. Конечно, существовали люди, которые были близки к событиям, порой опасно близки – спасатели, полицейские, пожарные, парамедики. Некоторые из них сначала рассказывали журналистам или съемочным группам о том, что они видели или слышали и что противоречило официальной версии, но затем либо замолкали, либо становились недоступными, либо отказывались говорить. Объективный исследователь не мог не задаться вопросом, почему.

В первые недели и месяцы, последовавшие за терактами, средства массовой информации разразились настоящим шквалом репортажей и расследований. Задавались вопросы, исследовались аномалии, политиков загоняли в угол, видео предполагаемых угонов транслировались и подвергались сомнению и в ряде случаев разоблачались как не соответствующие действительности. Но жизнь шла своим чередом, и события 11 сентября постепенно перестали вызывать повышенный интерес.

Как только в сознании укрепилось словосочетание «война с террором» и в Афганистане началась настоящая война, жизни пехотинцев и летчиков США и других западных стран стали подвергаться риску. Нередко они платили самую высокую цену и возвращались домой в пластиковых мешках.

Принципиально изменился и характер проблемы. Она стала локальной, более личной, более актуальной. Когда ваш сын или дочь погибали в бою, это была семейная трагедия. Город, из которого они были родом, скорбел о них. Страна, из которой они прибыли, все чаще сталкивалась с дилеммой: продолжать войну или уйти.

Понимать или помнить главную причину конфликта становилось все менее актуальным. Сами события 11 сентября потускнели, казались менее важными.

Этот процесс происходил не только в США. Журналист из Германии, например, почувствовал, что с официальной версией событий что-то не так, и начал вести в своей газете еженедельную колонку, в которой он, по мере обнаружения, разоблачал загадочные умолчания, противоречия и официальный обман. Так продолжалось около шести месяцев, пока однажды его редактор мягко, но с прозрачным намеком не сообщил ему, что читатели устали от статей о событиях 11 сентября. Колонку из газеты убрали.

Для закрытия дела были названы официальные причины. В конце 2002 года после сильного давления со стороны жертв, выживших, прессы и конгресса США наконец согласились создать Комиссию по расследованию событий 11 сентября. Мартин Виклунд сказал мне, что это было ожидаемо.

Отчет был опубликован в 2004 году. Несмотря на то что он производил впечатление беспристрастности и тщательности, он имел много серьезных недостатков, которые так и не были полностью устранены. Расследование было недофинансировано и ограничено во времени. Возникли серьезные конфликты интересов. Большая часть доказательств, собранных Комиссией, была получена с помощью того, что ЦРУ назвало «усиленными методами допроса» – эвфемизм для пыток, – и по этой причине они были ненадежны во всех отношениях. Показания были взяты без присяги у высокопоставленных должностных лиц, в частности у президента и вице-президента, которые согласились дать короткое интервью без электронной записи. Все записи надлежало делать от руки и только одним человеком, при условии, что они никогда не будут обнародованы. Эти показания тоже были бы ненадежны, стань они достоянием гласности. В опубликованном отчете имелись серьезные упущения – как указал мне Чарльз Тьюлис, не было объяснений тому, почему и как обрушилось здание № 7, хотя пересмотренная версия отчета, опубликованная в 2011 году, допускает, что это событие действительно имело место. Однако объяснений по-прежнему нет.

Имея отчет, пусть даже неполный, неточный и ненадежный, власти получили предлог уйти от дальнейшего расследования. Серьезные попытки исследователей найти объяснения событиям или исправить неточную информацию обычно натыкались на глухую стену: стандартный ответ официальных лиц был примерно таков: в настоящее время мы отклоняем ваш запрос – проблемы, связанные с событиями 11 сентября 2001 г., задокументированы в отчете Комиссии по терактам 11 сентября.

Когда от высокопоставленных политиков, таких как Дик Чейни и Тони Блэр, потребовали возобновить расследования и публично урегулировать все нерешенные вопросы, реакция была аналогичной. Они заявили, что службы безопасности настолько вовлечены в работу с результатами и последствиями терактов, что этих оперативников нереально отстранить от столь жизненно важной работы, чтобы повторно расследовать дела, которые в свое время уже были основательно изучены.

Иными словами: последствия атак 11 сентября стали более важны, чем сами эти события. Ненадежное качество наших знаний об исходных событиях больше не имело значения. Потребность в интерпретации последствий стала важнее, нежели необходимость понять причину.

Это был типичный вариант теоремы Томаса, которую Кирилл Татаров описал мне во время нашего интервью в 1996 году. Если ситуации определяются людьми как реальные, они реальны по своим последствиям. Иными словами, интерпретация ситуации вызывает действие.

Но эти последствия были столь серьезны, столь продолжительны и обширны: Ближний Восток бурлил, война унесла сотни тысяч жизней, буквально миллионы людей остались без крова, имело место применение химического и биологического оружия. Правдивое объяснение тех первоначальных событий по-прежнему было необходимо.

Новые пожары

Чарльз Тьюлис и я встретились в Сент-Кильде в 2005 году. Как часть моих непрекращающихся исследований я тщательно отмечал любые последующие пожары в многоэтажных зданиях со стальным каркасом. Таковых было несколько.

В конце декабря 2015 года из-за неисправности электросети загорелся 63-этажный отель «Адрес Даунтаун» в Дубае. Огромные языки пламени быстро распространились по одной стороне здания (что позволило безопасно эвакуировать почти всех, кто находился внутри), но позже сильный ветер распространил его на остальную часть отеля. К полуночи того же дня большая часть пожара была потушена. Ущерб оказался серьезным и масштабным, но обрушения не произошло.

Через восемь месяцев, также в Дубае, во второй раз за два года вспыхнул 79-этажный жилой дом, названный, возможно, довольно неуместно, «Дубайским факелом». Пламя быстро распространилось по всему зданию, и многие обломки упали на улицы внизу. Сама башня осталась стоять.

В июне 2017 года в Лондоне после взрыва неисправной бытовой техники загорелась 24-этажная башня жилого комплекса «Гренфелл-Тауэр». Огонь быстро распространился по всему зданию, в результате чего более семидесяти человек погибли и многие получили серьезные травмы и ожоги. Огонь бушевал почти целые сутки, прежде чем был локализован. Хотя после пожара здание стало совершенно непригодным для проживания, оно не