Жаркий поцелуй - Энн Лоуренс

«Дом». Заветное слово опять промелькнуло в ее сознании. Тем не менее Скотти внутренне подобралась, приготовившись к новому «сражению» с Кэлом. Он, конечно, не привык сдаваться без боя. И как же она не хотела, чтобы он сдался!

Скотти буквально кожей почувствовала его приближение.

Он подошел вплотную, окутав ее облаком знакомого запаха, и положил на столик рядом с диваном не менее знакомый пластиковый пакетик, который лукаво блеснул в свете лампы.

— А теперь давай изучать твой список, — произнес он.

Скотти обескураженно смотрела ему в лицо. В спокойной синеве его глаз читался едва различимый вызов, который придавал некоторую резкость его голосу, подчеркивал решительность черт. Кэл беззаботно провел рукой по влажным, аккуратно расчесанным волосам, прошелся к темному квадрату окна и обратно. Сейчас перед Скотти был серьезный и непреклонный противник, который не просто выглядел сильным — он был таким.

— Ну, что? — сказал он с самым что ни на есть невозмутимым видом, несмотря на лежащий на видном месте пакетик, который разве что не кричал вслух о своем присутствии.

Скотти, однако, была готова вести свою собственную игру: с абсолютно каменным лицом она вытянула из стопки нужный список и прокашлялась.

— Ты уже знаешь, что мы открываем страницу в Интернете. Как обычно, рекламируется каждый раз одна конкретная собака. Есть еще рубрики «Четвероногий друг» в областных газетах, они выходят каждую неделю. «Четвероногий друг» есть и на радио, и на кабельных каналах…

— «Четвероногий друг».

Кэл возвышался над ней, сохраняя подчеркнуто беспечный вид, от которого у нее мурашки бегали по коже. Глубоко вдохнув, она с упорством продолжала:

— Нам, конечно, пришлось попотеть, но в итоге мы добились, чтобы зоомагазины обновили свои рекламные программы на следующий год и стали размещать информацию о нескольких собаках в неделю, и это…

— И это хорошо.

— Да. Я приготовила рекламный листок, он будет вывешен на стендах для объявлений, возле магазинов, в ветеринарных приемных, на собачьих площадках, у церквей, в общем, как обычно, Ты сам знаешь.

— Я сам знаю.

Кэл наконец немного отодвинулся, но оторвать от него взгляда не представлялось возможным. Плавным, рассчитанным на зрителя жестом он стянул с шеи влажное полотенце и отпустил его. Полотенце шлепнулось на пол практически под ноги Скотти. Она же все сидела, сжавшись в своем углу, стараясь не видеть происходящего, и отчаянно цеплялась за свои бумаги.

Решив проигнорировать и его жест, и уже отчетливый вызов в его глазах, Скотти упрямо вернулась к разговору:

— Ширли говорит, что через подругу может устроить нам выступление в программе «Покажи мне Сент-Луис». В ней показывают всякие местные достопримечательности, рассказывают о мероприятиях, и… Кэл, ты что делаешь?!

— Ты разве не видишь? Снимаю футболку.

Против воли Скотти смотрела на него во все глаза.

Кэл нарочито неторопливо стянул узкую футболку, которая не замедлила приземлиться рядом с полотенцем. Не вступая в освещенный круг, он стоял перед ней, большой, мускулистый, окутанный полумраком. Стараясь не облизывать внезапно пересохших губ, Скотти наблюдала, как он приложил руку к груди, повел плечом, как будто пытаясь размять затекшие мышцы.

Встретившись с ней взглядом, Кэл сказал:

— Выступить по ящику было бы здорово. Но тебе не кажется, что вырисовывается уж больно туманная перспектива — подруга какой-то подруги, может быть, сможет…

— Нет-нет. Ширли говорила достаточно уверенно.

Руки Кэла картинно опустились одна за другой и начали медленно расстегивать джинсы.

— О нас узнает огромное количество народу, — закончила она свою мысль.

Как жаль, что Кэл не принес еще одну банку имбирного пива… А потом ей буквально бросились в глаза… да, именно, те самые ослепительные белоснежные трусы — «боксеры». Как в замедленной съемке, Кэл легким движением стряхнул джинсы с ног и направился к ней.

— Продолжай, я тебя слушаю, — прошептал он, усаживаясь рядом с ней на старый, продавленный диван.

— Да больше особо нечего рассказывать. Только вот возможность выступить по… э-э-э…

— По телевизору. И?..

— И… Э-э… — Скотти снова посмотрела на свой список, пытаясь найти, на чем она остановилась. — Да, слушай, еще отличная идея: связаться с другими группами, которые пристраивают собак, открыть нечто вроде центрального…

Кэл немного подвинулся, повернувшись к ней всем телом, рука его легла на спинку дивана, он почти касался ее плеча. Сочетание — Кэл и дом… Боже! Скотти ощутила на щеке его дыхание, вдохнула его неповторимый запах, от которого приятно засосало под ложечкой. К аромату жимолости прибавились запахи душистого мыла и имбирного пива. Она вдохнула их и не смогла выдохнуть: вдох так и остался где-то под ребрами…

Легким, как перышко, поцелуем он коснулся ее кожи в том месте, где щека чувствовала его дыхание.

— Открыть центральное… что? — ласково спросил он.

— Ну… понимаешь…

Если б только удалось восстановить дыхание, подумала Скотти. И если бы он вел честную игру.

— Понимаешь, — с усилием повторила она, — если бы мы все собрались и организовали какое-то… место, куда люди могли бы с удовольствием приходить, мы бы… — Скотти взглянула ему в глаза и снова потеряла мысль.

— Вот что, Скотти, — вкрадчиво прошептал он, — ты должна мне сказать, насколько важны для тебя твои списки.

Он снова поцеловал ее, теперь уже в мочку уха — поцелуй-обещание, ласковый шепот, теплое дыхание…

— Согласен, списки помогают организоваться, и все-таки — разве они так же важны, как твой взгляд? Когда ты смотришь мне в глаза?

Ничто, ничто на свете не может быть важнее, чем смотреть в его глаза… Скотти прекрасно это знала. Только почему-то не могла сказать.

Кэл продолжал настаивать: его следующий поцелуй был уже настоящим, страстным и требовательным. Он знал, как убедить ее в своей правоте. И как она отчаянно желала быть убежденной…

Его пальцы быстро освободили волосы Скотти от аккуратных шпилек; его голос внезапно стал хриплым:

— Скотти, счастье мое, тебе придется расстаться с дурной привычкой ходить в одежде. Особенно когда я прихожу и при виде тебя начинаю раздеваться немедленно…

Ее лицо наконец озарила робкая улыбка. Однако целоваться с Кэлом — дело серьезное. И сам он вдруг стал серьезным. Он отчаянно желал, чтобы она была с ним, чтобы «ты и я» превратилось в «мы». Его губы настойчиво искали ее, руки — пуговицы и молнии на ее одежде. Он вынул одну ее руку из рукава, она сама высвободила вторую. Бумаги разлетелись по полу. Да, да, она хотела, чтобы он вырвал ее из плена собственных убеждений и страхов.