Были 90-х. Том 2. Эпоха лихой святости - Александра Маринина

Сделать такой вечер было ой как непросто. В 90-е театры и концертные залы опустели. Народ был занят выживанием, денег на развлечения у людей не было.

Мы с редколлегией журнала решили сделать билеты для инвалидов бесплатными и организовать доставку людей из интернатов на автобусах. Зал на 1200 мест был полон, что было большой редкостью в то время!

Проблема была и с покупкой одежды. Мы с Павлом объехали мастерские всех театров Москвы. Только в пошивочном цехе Большого театра удалось купить отрез белой ткани на костюм. Но пуговиц мы так и не нашли. А мне хотелось, чтобы они были обязательно золотые.

Тогда я вспомнила, что на платье у моей подружки Ирины именно такие пуговицы. Ее родители работали в Дании и изредка баловали то «вкусняшками», то вещичками. Ирина, не колеблясь ни минуты, срезала все пуговицы.

Уезжая в Дели, я пообещала ей, что куплю пуговицы и верну осиротевшему платью его красоту…

И вот в мои последние часы в Индии я вызываю такси, чтобы ехать за ними. Я объясняю таксисту, что мне нужен магазин с золотыми пуговицами. Мы несемся по Дели. На улице жара, 45 градусов в тени, на солнце все 55. Ощущение, что ты стоишь над кипящим чайником, вдыхаешь пар и понимаешь, что следующий глоток ты просто не сможешь сделать.

Сейчас уже многие побывали в этой стране и знают, что такое трафик в Дели. Никто не соблюдает дорожные правила, нет светофоров, водители руками указывают направление своего движения. Священные, жутко грязные коровы лежат на дорогах. По улицам ездит огромное количество тук-туков и мотоциклов. На мотоциклах часто едут двое, мужчина за рулем, а сзади него сидит женщина-индианка в сари БОКОМ. Однажды, когда я ехала в тук-туке, расстояние между моим коленом и коленом индианки было сантиметров 10, не больше.

Мы с таксистом проехали центр и оказались в части города с дорогими виллами. Здесь шикарная дорога и много зелени, что большая редкость для такой жары. Таксист подвозит меня к какому-то магазину, и я, не глядя, влетаю в него и… понимаю, что я в ювелирном магазине.

А на витрине я вижу ЗОЛОТЫЕ пуговицы. Они всех видов и размеров. Пуговицы из ЗОЛОТА! Я представить себе не могла, что такие существуют. Да, я, конечно, читала, что раньше на камзолы пришивали пуговицы из серебра и золота, но что в наши дни кто-то покупает пуговицы из золота…

Зачем я сказала таксисту, что мне нужны золотые пуговицы, нужно было сказать просто — пуговицы?! Я не думала, что он воспринял мои слова буквально.

Я вылетаю из магазина и объясняю еще раз, что мне нужны просто пуговицы. Таксист согласно кивает головой, но я уже думаю, что он опять меня не понял. А времени остается катастрофически мало.

Мы долго блуждаем по каким-то улицам и приезжаем к входу, похожему на вход в метро. Оказалось, что меня привезли к ПОДЗЕМНОМУ рынку. Здесь, под землей, находится огромный торговый центр с большим количеством магазинов, лавочек, ресторанов, кафешек. Теперь главное найти магазин и не перепутать нужный мне выход из-под земли.

Со скоростью, достойной спринтера, я лечу по рынку. Как здесь хорошо после 45-градусной жары наверху. Прохладно, хочется сесть в кафе и выпить холодного сока.

Потом спокойно прогуляться по магазинчикам. Но времени совсем нет, как жалко, что мы потеряли 1,5 часа на поездку в ювелирный магазин!

Мне опять повезло! Буквально через 10 минут я натыкаюсь на магазин фурнитуры. Тут уж я прошу принести мне пуговицы цвета золота. С удовольствием выбираю понравившиеся. Однако! Эти пуговицы стоят немалых денег. На сумму, что я потратила на них, можно было в Дели купить 10 серебряных колец! Но я так счастлива, я купила ЗОЛОТЫЕ ПУГОВИЦЫ!!!

Я лечу обратно к выходу из рынка и в витрине одного магазинчика вижу концертную рубашку с вышивкой серебром. Я быстро ее хватаю. Как жалко было потом в Москве, что шикарная рубашка оказалась на 2 размера меньше, но времени разворачивать и рассматривать ее просто не осталось.

В аэропорту Дели у каждого моего туриста было по 70—120 кг веса багажа! В тюках были длинные плиссированные юбки, бюстгальтеры, солнечные очки и т. д. и т. п.

Вернувшись в Москву, я сказала себе, что больше никогда и ни за что я не поеду руководителем группы!

Через полгода я полетела с группой в Эмираты встречать Новый год…

Санк-Петербург

После института, в 1998, я стала госслужащей в миграционной службе маленького городка. Сидела в отдельном кабинете.

Дел было мало, посетителей еще меньше, из оргтехники — только телефон.

Почти весь рабочий день я читала книжки. И писала друзьям в Москву и Петербург длинные обстоятельные письма.

В кабинете стояла библиотечная тишина.

Как-то зимой, в обеденный перерыв, ко мне пришла крыса. Через дырку в полу. Выбежала на середину кабинета и остановилась.

Я взвизгнула, уронила бутерброд и поджала ноги. Крыса отпрыгнула в сторону и замерла. Большая, темно-серая. Нюхала воздух и смотрела на меня.

А я — на нее.

На макушке топорщился чуб.

«Это крыс!» — определила я по прическе и осторожно кинула кусочек сыра. Потом хлеба с маслом и веточку укропа.

Хлеб и сыр он сточил в секунды, а укроп унес с собой.

— Нарву цветоов и подарю букет, — пробормотала я, когда он вместе с укропом исчез в дыре, — той девушке, которую люблю.

Обитать в одном помещении с грызуном не хотелось.

Я сделала большую плотную пробку из бумаги и картона и запихнула в дыру.

Мне виделось, как крыс, уткнувшись головой в преграду, удрученно разведет лапками, мол, черт возьми, закрыто, и повернет обратно.

Наутро весь кабинет был запорошен белым и желтым конфетти.

Крыс разгрыз пробку и разнес ее остатки повсюду. Получилось очень нарядно.

Как будто Новый год.

Еще он украл со стола мой кохиноровский карандаш.

— Новый год только через две недели, — бурчала я воображаемому крысу, подметая кабинет. — А ты уже празднуешь. И подарки сам себе даришь.

Несколько раз я придумывала гуманные способы заткнуть выход то старым тапком, то тряпками, то опять же — картоном.

Но всякий раз крыс либо выталкивал преграду, либо разгрызал.

— Ладно, — махнула я рукой. — Живи! Вместе веселее.

Я назвала его Шушувич.

— Что за имя такое — Шушувич? — удивлялась Надя из соседнего кабинета. — Пусть уж как бывший белорусский президент зовется — Шушкевич!

— Но я не хочу сидеть в одном кабинете с президентом, — пугалась я. — Бывшим. К тому же Шушкевич — звучит как шепелявая «сушка», Сушкевич-Шушкевич, а Шушувич — от крысиного имени Шуша, только мужского рода. Благороднее.