Конец пути - Антон Грановский

Алексей перелистнул страницу и взглянул на фотографии знаменитого Шартрского собора во Франции.

«Попав в широкий неф собора и полюбовавшись витражами, посмотрите себе под ноги, и увидите изображение лабиринта. Лабиринт Шартра состоит из огромного множества концентрических кругов, выложенных цветными камнями. Дорожки лабиринта, никогда не реставрировавшегося, стерты коленями тысяч паломников: в церковных записях он называется «путь в Иерусалим» и символизирует путь человеческих душ к Небесному Иерусалиму. Однако, по мнению некоторых ученых, лабиринт шартрского типа представляет собой модель мира, а путь в лабиринте есть не что иное, как путешествие души от Бога (внешняя окружность) до дьявола (в центре) и обратно».

Алексей поднял взгляд от словаря и задумчиво наморщил лоб. Некоторое время он обдумывал прочитанное, а затем снова опустил взгляд на страницу.

«Лабиринт, конечно, не изобретение шартрских мастеров. С египетских и греческих времен их известно немало. Существовали они и в других готических соборах, но в эпоху Просвещения лабиринты в Оксере, Сансе, Реймсе, Аррасе, Амьене уничтожили ревнители веры. Сам собор был построен на месте древнейшего святилища друидов. Друиды чувствовали и использовали энергию земли, они возвели в Шартре дольмен – сооружение в виде большого каменного ящика, накрытого плоской плитой. В центре дольмена был священный мистический колодец. Этот колодец, существующий до сих пор, – потомок священного источника, колодец друидов, хранящий память и о древних обрядах очищения, и о кровопролитных битвах, и опустошительных…»

Алексей услышал какой-то глухой сдавленный звук, донесшийся из ванной. Он вскинул голову и прислушался. Звук повторился. Алексей вздрогнул и покрылся испариной: звук был похож на тихое детское хныканье.

Молодой человек поднялся с дивана. Некоторое время он стоял и прислушивался, а затем, собрав волю в кулак и сказав себе: «В ванной никого нет, все это мне просто послышалось!» – он двинулся к двери.

Войдя в ванную, он остановился и уставился на задвинутую пластиковую ширму душевой кабинки. Минуту Алексей стоял на пороге, испуганно глядя на нее. Он понимал, что надо отдернуть ширму и удостовериться, что там никого нет.

«Я должен это сделать, – сказал он себе, прикрыв веки. – Это просто. Это очень просто».

И все же Алексей не мог решиться. Вдруг он услышал звук, от которого сердце его остановилось, превратившись в комок холодного льда, а в голове зашумело: застучали колечки ширмы, перемещаясь по пластиковому желобку.

Алексей испуганно открыл глаза – кабинка по-прежнему была закрыта ширмой.

Он шумно выдохнул.

«Сделай это!» – сердито приказал он себе, затем шагнул к душевой кабинке, схватился за ширму правой рукой и резко отодвинул ее.

Кабинка была пуста.

– Привидится же всякое… – с досадой проговорил Алексей.

Он повернулся к зеркалу и вдруг замер с открытым ртом, а потом испуганно попятился, издав хриплый возглас ужаса. Каким-то непостижимым образом зеркальное стекло стало прозрачным, и там, по ту сторону зеркала, он увидел Ирину и ее мужа.

Пристроившись сзади, Широков ритмично двигался, а Ирина, закусив губу, беззвучно плакала.

– Это… Это невозможно… – хрипло пробормотал Алексей. – Такого не бывает…

Он размахнулся и изо всех сил ударил по зеркалу. А потом еще раз и еще.

* * *

…Широков остановился.

– Ты слышала это? – удивленно спросил он.

– Что? – отозвалась Ирина.

– Какой-то стук.

– Нет.

Он натянул спущенные спортивные штаны.

– Вот опять. Ты слышала?

– Да.

И вдруг Широков догадался. Он уставился на зеркало и хрипло проговорил:

– Это с той стороны.

* * *

Алексей еще несколько раз ударил по зеркалу. Осколки сыпались в раковину и на пол. Сперва он увидел кровь и лишь потом почувствовал острую, отрезвляющую боль.

Он повернулся, шагнул к двери и попытался распахнуть ее, но дверь не поддалась.

– Открой! – крикнул он, подняв голову к потолку. – Открой дверь!

– В системе безопасности квартиры произошел сбой! – пропела откуда-то виртуальная красотка. – Мы приносим вам свои извинения и просим оставаться на месте!

Кровь текла потоком. Алексей сорвал с крючка полотенце и зажал им рану, но полотенце почти мгновенно пропиталось кровью, и тяжелые багровые капли закапали на пол.

Алексей почувствовал, что слабеет, и это его испугало.

– Ирина! – позвал он любовницу, как дети зовут маму. – Ира!

Кровь продолжала капать на пол. Алексей ткнулся лбом в заблокированную дверь. Выражение невыносимой скорби застыло на его землисто-бледном лице.

Он не слышал, как они ворвались в квартиру, но крики Ирины на секунду вывели его из предсмертного ступора.

– Боже! Алексей! Милый, я сейчас! Потерпи!

Широков замер на пороге ванной комнаты с вытянувшимся от изумления лицом.

– Не понял… – пробасил он, глядя, как его жена прижимает к себе голову аспиранта и покрывает его волосы и лоб поцелуями.

Бурильщик перевел взгляд на разбитое зеркало, и лицо его вытянулось еще сильнее.

– Твою-то мать! – выругался он. – Оно прозрачное! Этот паскудник следил за нами! – Он перевел взгляд на жену, которая судорожно пыталась перевязать парню руку полотенцем, и вдруг все понял.

– Так вот оно в чем дело, – прорычал он. – Этот очкарик тебя трахает?!

– Вызывай «Скорую»! – крикнула она. – Быстрее!

– Пусть подыхает, – прорычал Широков.

Он повернулся, вышел из ванной и закрыл за собой дверь. Ирина вскочила на ноги и бросилась за ним. Она дернула латунную ручку, но она не поддалась. А потом погас свет.

Ирина заметалась по ванной комнате, ступила в лужу крови, поскользнулась и упала во тьму.

Когда минуту спустя бурильщик Широков, образумившись и подавив вспышку гнева, открыл дверь и включил в ванной свет, он увидел, что его жена лежит на полу рядом с Алексеем, раскинув руки. Две пары остекленевших глаз смотрели в потолок.

Лужица крови, вытекшая из виска жены, смешалась с застывшей на полу кровью Алексея.

Широков закрыл дверь, тяжело опустился на пол и взъерошил волосы ладонями. Женщина, с которой он всего пару минут назад занимался сексом, мертва, и осознать это было невозможно.

Сидя на полу, бурильщик не видел, да и не мог увидеть глазок видеокамеры, вмонтированный в панель потолка. Он не знал и не мог знать, что ни один его жест, ни одно его движение не укрылось от посторонних глаз.

Несколько месяцев назад