Одиночество Калли и Кайдена - Джессика Соренсен

Ощущаю Калли всем телом, втягиваю в себя ее язык, и она издает самый сексуальный стон, какой я когда-либо слышал, а сама проводит пальцами по моей шее и хватается за воротник рубашки. Отпускаю ее губы, но только для того, чтобы проложить дорожку поцелуями от уголка рта по линии челюсти к изгибу шеи. Мой член упирается в нее, тепло ее тела проникает сквозь джинсы. И это чертовски приятно.

– О боже мой… – Я глажу рукой ее грудь, и с ее губ срывается мольба, смешанная со стоном.

Хрупкое тело трепещет в моих руках, и, клянусь, я готов уронить его прямо здесь и сейчас. Никогда такого не испытывал, ни с кем. Это против всех правил.

– Калли, – доносится откуда-то снизу голос Сета. – Нам пора идти!

Я не готов отпустить ее и позволить миру догнать меня. Крепко обхватываю талию Калли. Желание только одно: чтобы мы могли просто остаться здесь, в тишине. Я уткнулся головой в ее шею и тяжело дышу, ее грудь вздымается прямо у моего лица. Калли пытается выровнять дыхание.

– Кайден, – говорит она тихо, с осторожностью, как будто чувствует: что-то не так.

Кивая, я втягиваю носом воздух и поднимаю лицо от ее груди. Опускаю ее ноги на пол, и мы отправляемся обратно через мост, не говоря ни слова. Оказавшись внизу и высунув голову из-за занавеса, натыкаемся на Сета и Люка. Они ждут нас с двумя какими-то парнями в рваных футболках и джинсах.

– Наверх забираться нельзя! – говорит тот, что повыше, и сплевывает на землю какую-то гадость.

– Уже уходим, – бормочу я.

Я протискиваюсь мимо них и быстро иду к парковке такими большими шагами, на какие только способен. Хочется оставить позади все, что случилось.

Когда я оказываюсь у машины, меня накрывает мрак: флирт, игры, то, как она почувствовала себя, когда я к ней прикоснулся, и как отреагировала. Я ощущаю все это и хочу забыть.

Пункт № 43: Посмотри в лицо своим страхам и пошли их на фиг.

С ярмарки я возвращаюсь в машине Сета. У Кайдена такой вид, будто его вот-вот вырвет, поэтому я не задаю ему вопросов, когда он говорит, что уже поздно и им с Люком надо ехать домой.

Вот мы стоим у двери в мою комнату. На ручке снова висит красный шарф, и я хмурюсь. Мы с Сетом молча пересекаем двор кампуса и идем в его комнату. Он плюхается на кровать и начинает развязывать шнурки ботинок, я скидываю кроссовки.

Стою посреди комнаты и вспоминаю все: как Кайден прикасался ко мне руками, губами, как невероятно здорово это было.

– Не хочешь ли рассказать мне, отчего у тебя такое странное выражение лица? – Сет отпихивает ботинки ногой в угол и растягивается на кровати, закинув руки за голову.

– Ты действительно хочешь знать? – Я ложусь рядом с ним, кладу щеку на подушку.

– А то. – Сет косится на меня уголком глаза. – У тебя такой вид, будто ты паришь в заоблачных высях. – Он замолкает, переворачивается на бок и опирается на локоть. – Погоди-ка. Так вы там этим занимались? Парили в небесах?

– Нет… – Я шлепаю его по руке. – Мы… целовались.

– Ты сказала так, будто в этом есть что-то нехорошее. – Сет смеется.

– Чувство такое, что должно быть нехорошо… – пожимаю я плечами и кусаю ноготь. – По крайней мере, так было, когда меня целовали в последний раз.

– Это потому, что тот последний раз был неправильным, а не этот. – Сет качает головой и вздыхает. – Сегодня все прошло как надо, и вы оба этого хотели. Так?

– Это был очень приятный поцелуй. – Я медленно киваю, стараясь сдержать улыбку, но она все равно выползает на губы.

– Отлично. – Сет вскакивает на колени и кладет руки на бедра. – Расскажи мне, как все происходило. Что вы делали? И как это случилось?

Я сажусь и откидываюсь на деревянную спинку кровати:

– Он сказал, что весь этот спор был затеян для того, чтобы завлечь меня наверх.

– Ну и ну. – Карие глаза Сета округляются. – Я подозревал, что тут дело нечисто.

– Правда? – Я чувствую себя маленькой и глупой. – А я думала, у парней такое в порядке вещей.

– О да, – заверяет меня Сет. – Не беспокойся, все это было затеяно для забавы, а поцеловать тебя он стремился весь вечер.

– Да, но разве Кайден не выглядел немного отстраненным, когда мы уезжали? – Я кладу подушку себе на колени и снова оживляю в памяти недавние события.

– Он выглядел усталым, но не отстраненным. – Сет пожимает плечами.

– А что с тем парнем, о котором ты говорил? – Я снимаю резинку с хвоста, скручиваю волосы в свободный узел и затягиваю его.

Сет засовывает руку в карман и достает телефон. Проведя пальцем по экрану, показывает его мне:

– У меня есть номер.

– Я так рада за тебя. – Я снова откидываюсь на спинку кровати. – Ты собираешься завязать с ним отношения?

– Может быть. – Сет бросает телефон на тумбочку в ногах кровати, после чего ложится и смотрит на висящую на стене фотографию. – Боже, это был такой прекрасный вечер.

– Что верно, то верно. – Я съезжаю вниз и вытягиваюсь на кровати, глядя в потолок.

В этот момент я и правда так думаю.

* * *

Я просыпаюсь среди ночи вся в поту, не понимаю, где я. Рядом кто-то лежит и тяжело дышит, от тела исходит тепло. Сажусь, моргаю в темноте, цепляюсь за одеяло, лихорадочно дышу и пытаюсь сбросить остатки сна.

– Калли, послушай меня, – говорит он. – Если ты кому-нибудь об этом расскажешь, у тебя будут проблемы и мне придется причинить тебе боль.

Мое маленькое тело дрожит, мышцы ноют, тело и ум – в синяках. Глаза застилают слезы, я моргаю, уставившись в потолок своей комнаты. Руки безжизненно лежат по бокам, пальцы теребят одеяло.

– Калли, ты поняла меня? – Его лицо становится красным, а голос резким.

Я киваю, не в силах произнести ни слова, и крепче хватаюсь за край одеяла.

Он слезает с меня и застегивает молнию на штанах, потом пятится к двери, приложив палец к губам:

– Это наш маленький секрет.

Когда он выходит за дверь, я ловлю ртом воздух, но легкие отказываются работать. Я не могу дышать. Выпустив из пальцев одеяло, я встаю с кровати, бегу в ванную и склоняюсь над унитазом. Меня выворачивает наизнанку, пока желудок полностью не опорожняется, но я все равно чувствую себя грязной изнутри, испорченной, гнилой, протухшей. Это меня убивает, гложет, и мне нужно от этого избавиться.

Я сую пальцы в рот, отчаянно стараясь извергнуть из себя муку. Я давлюсь и рыгаю, пока горло не начинает кровоточить, по щекам катятся крупные слезы. Плечи вздрагивают, я смотрю на следы крови на полу и прислушиваюсь к доносящимся с улицы голосам и смеху играющих в прятки детей.