Убить Ангела - Сандроне Дациери

– Что с Коломбой? – спросил Данте ближе к вечеру, когда оба полицейских наконец смогли подсесть к нему и поговорить. – Ее уволят?

– Ее не могут уволить, не предъявив серьезных обвинений, – ответил Эспозито.

– Жаль, – сказал Данте. – На этой работе она растрачивает себя попусту.

Эспозито достал из пачки Данте сигарету.

– Вы правда думаете, что эти сукины дети невиновны?

– Один из них был насильником, а значит, точно не воплощением невинности, а другой убил двоих. Но они были не террористами, а орудием в чужих руках.

– Это вам ясновидение подсказало?

– Нет, всего лишь глубокое знание человеческой природы.

Гварнери покачал головой:

– Я признаю, что вы отлично читаете эти… как их?

– Микродвижения.

– Но людей нельзя свести к примитивной схеме. Они непредсказуемы.

– Не настолько, как вам кажется, – ухмыльнулся Данте. – Я попадаю в яблочко в девяноста процентах случаев.

– Бум! – сказал Эспозито.

Данте пожал плечами:

– Могу продемонстрировать.

– Один из ваших фокусов? – Глаза Гварнери блеснули.

– Найдется колода карт?

– Кажется, у меня есть колода из тех, что распространяли американские войска в Ираке[15], – сказал Эспозито.

– Подойдет.

Эспозито исчез, а через десять минут вернулся с упакованной в пластик покерной колодой.

– Пришлось перевернуть ящик стола вверх дном. Я даже нашел потерянные ключи от дома.

– Вот видите. Значит, уже недаром потратили время. – Данте разорвал упаковку и бросил колоду на стол. – Новенькие. Прекрасно.

– Причем настоящие, а не итальянские подделки, – сказал Эспозито. – Вы с ними поаккуратней.

– Вы могли бы продать их на eBay. Уйму денег бы заработали. Сколько получает инспектор?

– Мы вам не скажем, а то плакать будете, – сказал Гварнери.

Данте снял с больной руки перчатку:

– Мне понадобятся обе руки. Вы ведь уже привыкли?

– Никаких проблем, – сказал Гварнери.

Дома у Мусты ему не представился случай хорошенько разглядеть руку Данте, зато теперь он смотрел во все глаза. Вопреки его предположениям все пальцы Торре были на месте, но они были искривлены, прижаты к ладони и вдвое меньше, чем у взрослого человека. Почти нормальными выглядели только большой и указательный пальцы Данте, и он даже мог ими шевелить, но ногти на них отсутствовали. Всю его руку покрывала частая сетка шрамов.

Гварнери покачал головой:

– Позвольте спросить, почему Отец бил вас только по левой руке?

– Потому что я правша, а значит, она была менее полезной. И он никогда меня не бил. – Данте обеими руками выбрал две карты: пикового туза с Саддамом Хусейном и червового туза с Кусеем Хусейном – его младшим сыном и руководителем службы безопасности. – Я предпочел бы красивую женщину, но будем довольствоваться тем, что имеем, – сказал он, отложив карту с червовой дамой – командующим Специальной республиканской гвардией Барзаном аль-Гафуром Сулейманом аль-Маджидом. – Да, мрачновато: все трое мертвы. Не то чтобы я по ним слезы лил.

– Разве вы не говорили, что Отец вас пытал? – настойчиво спросил Эспозито.

– Я сам наказывал себя розгой по его приказу, но Отец никогда ко мне не прикасался. По крайней мере, мне так кажется, потому что мои воспоминания о силосной башне немного недостоверны. – Данте выложил три карты в ряд и закурил. – Готово.

Эспозито презрительно взмахнул рукой:

– Только не говорите, что будете показывать фокус с тремя картами.

– Именно. Вот тузы, а вот да-а-а-ма, – заключил Данте тоном ярмарочного зазывалы и, перевернув карты рубашкой кверху, ловко перебросил из одной руки в другую. – Кто из вас двоих желает попытать удачу?

– Я, – сказал Эспозито и дотронулся до центральной карты; он угадал. – Неужто вы правда думаете одурачить меня этим трюком?

– Мы просто разминались, а теперь будем играть всерьез, – сказал Данте. На этот раз он тасовал карты гораздо быстрее, и увечье ему нисколько не мешало. Однако Эспозито заметил, что угол дамы испачкан упавшим с сигареты Данте пеплом. – Надо определить ставку.

– Десять евро? – от души развлекаясь, предложил Гварнери.

– Пфф! Я приближаюсь к черте бедности, но еще не настолько обнищал. – Данте улыбнулся уголками рта. – Стимулирующие препараты, конфискованные на таможне?

– Вы и без того на взводе, – сказал Эспозито. Пятнышко пепла было почти неразличимо, но с его места метку было прекрасно видно. – Как насчет вопроса?

Данте разложил карты лицом вниз.

– Вопроса?

– Если я угадаю, ответите правду.

– Любопытно. О’кей. Где?

– Первая слева, с моей стороны.

Данте перевернул карту: Эспозито угадал. Он растерянно вскинул брови:

– Как вы это сделали?

Эспозито торжествующе улыбнулся:

– Знали бы вы, сколько шулеров я повязал.

– Выкладывайте свой вопрос.

– Что у вас с госпожой Каселли?

– Эспозито, ну ты и шельма! – расхохотался Гварнери.

– Договор есть договор. – Данте почесал в затылке здоровой рукой. – Ничего. Скажем так: мы хорошие друзья. Хотя в последнее время виделись редко.

– Не врете?

– Я человек слова. Дайте мне отыграться. – Он снова перетасовал карты. Теперь его руки двигались еще быстрее. – Интересный вопрос. Уж не питаете ли вы романтические надежды в отношении начальницы?

– Я женат, – смутился Эспозито.

– И правда, где это видано, чтобы женатый человек поглядывал на сторону, – с иронией сказал Данте. – Валяйте.

Эспозито поискал глазами меченый край:

– Опять левая.

Снова верно. Данте удрученно покачал головой:

– Что за черт… Выставил себя на посмешище. Пожалуй, надо было попробовать что-нибудь другое.

– У меня еще один вопрос.

– О’кей.

– Что за история с каким-то звонившим вам родственником? Я знаю, что госпожа Каселли приказывала его разыскать.

– Несколько месяцев назад какой-то тип позвонил мне, назвался моим братом и дал понять, что знает, кто я такой. Какое-то время я забавлялся идеей, что это правда. Я даже надеялся, что это так, – беззаботным тоном сказал Данте.