Закон - тайга - Эльмира Нетесова

— Он у вас живет? — удивился участковый.

— Поначалу. Очень недолго. Теперь'квартиру получил. Семья есть. На стройке крановщиком работает. Хороший заработок у него. Скоро второй ребенок появится. А нам помогает бесплатно. Ну еще, когда есть время, по вызову слесарит по квартирам. Тоже приработок. Семья у него дружная. Живут неплохо. Обеспечены.

— Волка в лес все равно потянет, — отмахнулся Дегтярев.

— Уже нет. Дочка есть. Теперь сына ждет.

— О Господи! Еще один бандит появится, — отвернулся участковый.

— Знаешь, Сем, когда Федор завязал с «малиной», я тоже не вдруг поверил. И когда устраивал его на работу, не надеялся, что застрянет Скрипач на стройке. Тем более что кенты так и кружили около него. А Федька то весь в синяках, то одежда в клочья. Но не жаловался. Однажды из бани вернулся — пальто на ленты порезано. Но — молчок. А вскоре поселили его в общежитие. Так кенты бывшие дебош в комнате учинили. И снова устоял. Фартовые решили убить его. Он понял. И намекнул мне. Мы Федю в Тунгор откомандировали. А сами вплотную «малиной» занялись. Целых три месяца из-под носа фартовые уходили. А тут Скрипач вернулся из Тунгора и помог нам! Да как! На хазе накрыли!

— Свою шкуру, выходит, спасал он? Не просто так помог? — вставил Дегтярев.

— Свою жизнь он и не потерял бы. Сам владеет пером лучше ложки. Да снова под запретку попадать не хотел. И таких, как мы с тобой, пожалел. Высветил. И не только эту «малину». Теперь — постоянный эксперт на добровольных началах.

— Повезло вам. Он многих знает. Еще больше знает сам. Но у меня бы никогда не сладилось с ним. Воевали. Кто кого. И чаще он верх брал. Потому что на его стороне все фартовые были. А я — один да злоба. Она в таких делах не советчик. У меня со Скрипачом однажды конфуз получился. Жаловались мне условники: мол, надо уборную построить на деляне, а то комары покоя не дают. Я и заставил Скрипача ее построить. Тот выполнил указание. Я пошел проверить. А Скрипач, скотина, закрыл меня снаружи на щеколду и ломом дверь подпер. Два дня я в той уборной просидел, покуда один из своих открыл меня. А Федька в столовой встретил и скалится: «На всю жизнь просрались, гражданин начальник?»

Кравцов, не выдержав, захохотал.

— Ты его, наверное, без наказания не оставил? — спросил, смеясь.

— Да нет! Не стал. Слово даю. Самому потом смешно было. Но отплатил гаду. Он же у меня бульдозеристом работал на участке. Я и отправил бригаду в Трудовое, не предупредив его. А он в село двенадцать километров пехом шел. Почти ночью добрался.

— Мелкая подлость. А вот у меня подследственным был такой вор, Мурлом его все звали. И впрямь безнадежный, так казалось. На деле поймали. В магазине. А чуть на допрос — прикидывался малахольным и начинал то стену зубами грызть, то в угол головой, а однажды сам себе живот гвоздем пропорол. Вбил в кишки кулаком, по самую шляпку. Я понимал, что прикидывается. И не обращал внимания на его фокусы. Он что только не изображал. Из-под себя жрал, лишь бы поверили в его сумасшествие. Наши следователи вскоре и впрямь его сторону приняли. Мол, с третьего этажа магазина выскочил, возможно, не только ребро и руку сломал, но и мозги потерял на лету. Но я его проверил своим колымским методом. Вошел в его камеру ночью. Схватил за плечо, кричу: «Фартовые! Линяй! Мусора на хвосте!» — рассмеялся Кравцов и добавил: — Мурло вмиг под нары. Во сне забыл, где находится. А когда понял, что его на арапа взяли, долго на меня обижался. Я же знал, что только спросонок человек не может врать. Такое годами проверено. Практикой.

— Скажите, Игорь Павлович, а вы Сову, часом, не помните? Встречался ли такой когда-нибудь?

— Знаю его, — нахмурился Кравцов и, налив чай, сказал невесело: — Он фартует много лет. Но в закон его не приняли.

А знаешь почему? Он не только в Трудовом, но даже в зоне сумел облажаться. Со своими. И спер из общака у законников золотой перстень. На большее не решился. Так вот, у него тот палец вместе с перстнем вырвали. Пометили, что называется. Во второй раз голову скрутить обещали.

— Значит, есть те, кого невозможно исправить? — поймал на слове Дегтярев.

— Единицы из тысяч. И то — не уверен. Нужны условия. Не те, что в Трудовом, а такие, где всякий поневоле будет вынужден взглянуть на себя со стороны. Вывод не промедлит… Такое уже случалось. Я видел, как зэки, попавшие в зону совсем случайно, становились ворами на всю жизнь. Видел, как рвали с фартом законники не на воле, где и отколоться проще, и уйти от мести кентов легче. Я видел, как решались и делали это в зоне. Живя в одном бараке с ворами. И люди те не поступались ничем. Ни именем, ни честью, ни заработком, ни даже пайкой. Решиться на такое казалось немыслимым. Выжить — безнадежным делом. Но выжил и вышед на волю человеком.

— Охрана помогла ему? — поинтересовался Дегтярев.

— Она ничего не знала.

— Видно, молодой был. Не завяз в воровской кодле? — интересовался Дегтярев.

— На третьей ходке завязал. Когда самому на пятый десяток перевалило, — ответил Кравцов.

— И как же это случилось?

— Был такой в Сеймчане, Мишка Пузырев. Из-за фамилии, верно, кличка у него была Пузырь. Отчаянный мужик. Одесский вор. Грабитель, гроза банков и сберкасс. Сколько магазинов обокрал — счету не было. Он и в зону прибыл не с пустыми карманами. Как умудрился протащить, ему одному известно. Ну а его через полгода в рамса проиграли. Стопориле. Тот и говорит: либо башли на кон, либо калган отвинчу. Пузырь, не раздумывая, стопорилу за горло и задушил. Ну а тот, кто проиграл Пузыря, кулаком под дых: мол, давай выкуп. Сцепленными кулаками Мишка и дал. Уложил сразу. В темя. Его к вышке приговорили. Три месяца в камере смертников сидел, пока кому- то в голову не стукнуло с делом разобраться. И разобрались… От Мишки за это время одна тень осталась. Какой Пузырь? Его едва узнали по голосу. Так вот, в той камере у него было время многое обдумать. Никто не помогал, не советовал. И сам не надеялся выжить. С жизнью сотни раз простился. А когда понял, что вышки не будет, навсегда с фартом завязал. Да так, что в фартовом бараке до конца срока отбыл. И никто не решился его пальцем тронуть.

— Так тут ситуация особая. Она любого одуматься заставит. Кому захочется вторично голову в петлю совать. Через такое испытание и Сова вышел бы человеком, — сказал Дегтярев уверенно.

— Кстати, Сова сходом фартовых дважды к смерти приговаривался, но странно: либо выживал, либо успевал сбежать. Так и в Поронайской зоне случилось. Повесить Сову решили. А он… В свидетели выпросился. И, не поверив, что удастся ему сбежать, согласились фартовые. Думали, что размажет охрана беглецов. Но ушли. И именно Сову, как назло, поймали и упустили. Это уже не впервой. Он как заговоренный, — посуровел взгляд Кравцова, и он тихо, словно самому себе, продолжил: — Живым, пожалуй, не взять. Он знает, что ждет его. А значит, пойдет на все…

— Игорь Павлович, а вы как думаете, кто же убил Кузьму? Сова?

— Пока не знаю. Думаю, что на этот, не только твой, но и мой, вопрос я смогу скоро ответить.