"Танки, вперед". Курьезы танковой войны в битве за Ленинград 1941-1944 гг. - Илья Мощанский

Главным виновником этого провала был не «майор-стрелочник», а совсем другой человек. В своих «Воспоминаниях солдата» знаменитый германский военачальник Гейнц Гудериан говорил о том, что в неудаче применения «Тигров» виноват сам Гитлер: «В сентябре 1942 года „Тигр“ вступил в бой. Еще по опыту Первой мировой войны было известно, что при создании новых образцов вооружения следует запастись терпением и дождаться их массового производства, а затем применить их сразу в большом количестве. Зная об этом, Гитлер тем не менее хотел как можно быстрее увидеть в деле свой главный козырь. Однако перед новыми танками была поставлена абсолютно второстепенная задача: локальная атака в труднопроходимой местности в заболоченных лесах под Петербургом. Тяжелые танки могли двигаться только в колонну по одному по узким просекам, попадая под огонь противотанковых пушек, расставленных вдоль них. В результате — потери, которых можно было избежать, преждевременное рассекречивание новой технологии, и, как следствие, невозможность в будущем застать противника врасплох».

С мнением Гудериана соглашались министр вооружений Шпеер и начальник Генерального штаба вермахта Гальдер. В целом все специалисты были едины во мнении, что местность под Ленинградом была совершенно неподходящей для применения «Тигров». Кроме того, экипажи таких танков еще не были достаточно подготовлены, а неудачное применение новой техники имело тяжелые психологические последствия и для пехоты, и для боевых экипажей, формируемых в 500-м тяжелом учебном танковом батальоне.

Конечно, даже несколько таких суперсовременных танков, как «Тигр», не могли решить судьбу этой достаточно крупной операции. Действительный результат могло показать только массовое применение подобных машин. А пропагандистский эффект, на который, по-видимому, и рассчитывал Гитлер, не состоялся из-за неподходящей для применения танков местности и тактических просчетов. На этом история «Тигров» в Синявинской операции закончилась, но и без этого «чудо-оружия» дела у нашей ударной группировки Волховского фронта были плохи.

Хочется привести несколько цитат из дневника Франца Гальдера, посвященного этим дням:

К сожалению, на «самом интересном месте» дневник генерала Гальдера заканчивается: 24 сентября Гитлер уведомил его об отставке (ввиду давних разногласий по вопросам ведения войны); историки лишились важного источника информации о ходе боевых действий, в том числе на нужном нам этапе. Новым начальником генерального штаба сухопутных сил Германии (ОКХ) стал генерал Цейтлер.

Передовые части советской «наступающей» группировки потеряли связь со своими тылами уже 25 сентября 1942 года, так как именно в этот день некоторые наши соединения (например, 372 сд) получили приказ отбить Гайтолово и Гонтовую Липку. В районе Тортолово, не давая окончательно сомкнуться немецким «клещам» окружения, сражалась 73-я морская стрелковая бригада. Официально приказ о выводе наших частей, находившихся западнее Черной речки, на восточный берег последовал 27 сентября 1942 года. Медлить было нельзя — еще «дырявый» внешний и внутренний фронт германских «клещей», отрезавших от основных сил Волховского фронта соединения 8-й и 2-й ударной армий, могли в любую минуту превратиться в неприступный бастион. Ставка, обеспокоенная возможным повторением истории боев под Харьковом, 29 сентября 1942 года направила Мерецкову директиву № 107629, которая в названии имела следующую фразу: «… о выводе 2-й ударной из окружения». Заканчивался этот документ следующими пунктами приказа:

Основные силы ударной группировки Волховского фронта были выведены на восточный берег реки Черной 29–30 сентября. Сделано это было следующим образом — пехота и танки (7 гв. тбр), переброшенные с других участков (Волховского) фронта, наносили удары по хилому германскому периметру окружения. Образовывались проходы, через которые по ночам просачивались группы изможденных воинов, вырвавшихся из окружения. На вопрос: «Откуда, братишки? Из каких частей?» — коротко отвечали: «Из ада… 2-я ударная».

Исход продолжался до 2 октября (хотя в отечественной историографии официально датой окончания Синявинской операции считается 1 октября. — Примеч. авт.). Местность болотистая, дорог нет. Днем все пространство простреливалось насквозь, даже проползти невозможно. В этих условиях разведчики из деблокирующих соединений Волховского фронта отыскивали проходы, встречали и сопровождали выходившие из «котла» подразделения[108].

В начале октября 73-я морская стрелковая бригада фактически выполнила свою деблокирующую задачу, но тут в окружении оказался 3-й батальон этого соединения. Остатки подразделения — 147 человек — спас разведчик Н. В. Чекавинский, отыскавший единственную тропу через болото. Бойцы 3 километра ползли по ней «на животе», но вышли из окружения.

По немецким оценкам, наши войска, окруженные в районе Синявино — Мга — Гайтолово, были частично (7 дивизий из 16, 6 стрелковых бригад из 10, 4 танковые бригады из б) уничтожены или взяты в плен. Манштейн в своих воспоминаниях приводил следующие цифры потерь: «Нами было захвачено около 12 000 пленных, противник потерял свыше 300 орудий, 500 минометов и 244 танка. Потери противника убитыми во много раз превышали число захваченных пленных».

Манштейну после успешно проведенной операции по разгрому наступательной группировки Волховского фронта в октябре 1942 года Гитлером в торжественной обстановке был вручен фельдмаршальский жезл, соответствующий ранее присвоенному ему высокому званию генерал-фельдмаршала. Но людских и материальных ресурсов, необходимых для восполнения потерь (6 октября Манштейн сообщил в ставку Верховного командовании, что для наступления ему необходимы еще 18 пехотных батальонов и 10 тыс. солдат, — Примеч. авт.), понесенных в сражении с войсками 8-й и 2-й ударной армий, у Германии не было. Без этого вновь наступать на Ленинград стало невозможно.