Курьер из Гамбурга - Нина Соротокина

Еще надо добавить, что со временем Фридрих II совершенно охладел к масонским делам, но старые связи сохранил и теперь использовал братьев каменщиков утилитарно, заставляя их служить в качестве шпионов на благо Пруссии.

В разговоре о выборе кандидата для работы в России Розенберг сболтнул Вилю, что «Шлос умен не по годам», и вообще «я не знаю его истинного возраста». Озабоченный появлением на лице своем вульгарных морщин, Виль выдумал легенду и абсолютно искренне поверил в нее. Омоложенный Шлос тут же вырос в его глазах. Надежда узнать у «вечного юноши» его тайну подкрепила выбор. Кроме того, Шлос уже находился в Петербурге, это помогло избежать лишних трат.

Обещание щедро снабжать заговорщиков золотом было чистой липой. Король Фридрих скуп, у него нет лишних денег. Если дела пойдут хорошо, то он отстегнет, конечно, но не много. Здесь главное расшевелить русских, заставить их поверить, что Европа поддержит. Вексель, которым должно было шантажировать Бакунина, действительно имел место, но в целях сохранности, мало ли что, на руки Шлосу была выдана отлично выполненная копия.

Вы скажете, как наивно было задумано дело, на каком непрочном фундаменте было построено! Но в XVIII веке знали, на каких призрачных и непредсказуемых деяниях иногда строился успех. Виль твердо верил в чудо. Если переворот в России состоится, то это уже не алхимия, а реальные деньги.

Виль расстался с мнимым Шлосом в самом добром настроении, а на следующий день отбыл в на торговом корабле в Гамбург.

9

Ну и как ко всему этому относиться? Есть хорошая пословица: «Поручай дело занятому человеку». Это в том смысле, что он его исполнит гораздо быстрее и толковее, чем бездельник. В применение к Глафире эта присказка могла бы выглядеть так: «Когда ко многим несчастьям добавляется еще одно, то это уже и незаметно». Или: «Если ты в состоянии пережить большие беды, то переживешь и довесок». Словом, Бог дает крест, дает и силу.

Глафира не размышляла о том, что немецкое масонство определило ее на роль шпиона. Она и слов таких не знала, и потому просто радовалась, что кошелек ее существенно пополнился и теперь не надо будет экономить на каждом рубле, радовалась, что у нее появилась возможность безбедно дожить до рокового срока – вступления в права наследства.

Как часто мы бываем спокойны и беспечны просто по недомыслию! Осознай Глафира в полной мере сущность приказа Виля, она бы с ума сошла от беспокойства, ее бы совесть замучила – как же идти против своих? Но благое неведение оставило ее дух пребывать в полной гармонии.

А что ее в покойницы записали – это серьезно! Ведь небось и бумаги соответствующие успели настрочить. Если она просто так явится в опекунский совет и скажет – известие о моей смерти подлая лож, вот она я, живая, то ей никто не поверит. Хорошо, если просто выставят за дверь, а ведь могут и арестовать. Слово «самозванка» на Руси не любят. Пугачев вон тоже кличет себя Петром Федоровичем. Феврония в лавке слышала, что злодей всюду возит с собой юношу и рассказывает каждому, что этого его сын, законный цесаревич Павел.

Думай, дева, думай! Ты должна найти людей, которые подтвердят твою личность, скажут принародно, что ты и есть Глафира Турлина, законная наследница. И, главное, понять, случайность ли все это или гнусная интрига, задуманная опекуном Ипполитом Ивановичем и дурой Марьей.

Но есть один надежный человек. Как забыла она бывшего возлюбленного? Хотя, верьте на слово, никакой любви у нее со Степкой Кокошкиным не было, одни воздыхания. Правда, в саду, когда сливы ели, он разохотился от сладкого и влепил Глафире полноценный поцелуй. Ей бы обругать озорника, а она застеснялась, обмерла, словно дохлая рыба, потом начала лепетать что-то невнятное. Потом записки стал писать в стихах. Глупо все…Но Кокошкин человек честный. Если Глафира попросит о помощи, он не откажет, все сделает. Вопрос только, где Степку искать.

Глафира знала, что полк его поначалу квартировал в Смоленске, потом, кажется, был переведен в Петербург. Где он сейчас, неизвестно. Мало вероятно, что драгунский офицер Кокошкин обретается в столице, если война на два фронта идет. С одной стороны, наше доблестное воинство крушит турков, с другой, чинит расправу над Яицкими бунтовщиками. Но со Степаном можно погодить. Еще есть время. Прост он, Кокошкин, никакого изящества, ручищи в веснушках, хохол пшеничный надо лбом. И еще балалайка. Вот ведь стыдобище, тренькает на ней, как простой мужик.

Про Степана она будет думать после. Другое дело – Федор Бакунин. Этот молодой человек понравился ей с первого взгляда. Отзывы о нем Отто Виля, де, Бакунин мот и весь в долгах, она вообще пропустила мимо ушей. Какие такие долги, если он недавно дом купил? И никогда бы она не посмела искать с ним знакомства (мужской костюм вовсе не уничтожил в ней девичий стыд), если бы не настойчивый приказ Виля «сойтись в Бакуниным вплотную». Приказ не только развязывал ей руки, но и напрочь убивал девичью застенчивость. Надо же отрабатывать немецкие деньги! И помнить о родственных связях Федора Бакунина. Он сын очень нужного Глафире человека. Даже при теперешнем раскладе дел она больше рассчитывала на помощь Вариного опекуна, чем на невидимку Степана.

Но как искать пути к знакомству? Можно таскаться на все масонские обеды, уж там она непременно пересечется к Бакуниным. А дальше что? Вместе их гимны распевать? Хорошо хоть, что на свои тайные сборища не приглашают. Озеров растрепался, что они чуть ли не каждую неделю совершают ритуал посвящения. На прошлой неделе какого-то француза повара приняли в орден. Тоже будет истину искать. Смех! Честно говоря, все это не столько смешно, сколько опасно. Глафире очень хотелось держаться подальше от масонов. Она боялась неожиданного разоблачения, боялась очередного гостя из Гамбурга, а главное, ей было невыразимо скучно среди вольных каменщиков.

А ведь заговорщики, о которых толковал Виль, похоже все масоны. Ах, как не хочется заводить с ними тесное знакомство! Сколько их в списке-то было? Глафира принялась вспоминать перечисленные Вилем фамилии. Шесть имен вспомнила, седьмое и восьмое никак. Одна фамилия была смешной, что-то похожее на Пшик. Нет, никакой не пшик, а Кныш! Точно он, интересно, как может выглядеть обладатель такой фамилии. Нужен еще один. Заговорщиков точно было восемь!

Разозлившись на собственную память, Глафира отыскала четвертушку бумаги. Чернил на донышке, но на список хватит. Сыскался восьмой-то, вот он, князь Куракин. Хорошо, что всех вспомнила, теперь будет знать, кого стороной обходить. Она сунула список в недавно купленный роман и забыла о нем. Догадливый читатель и без меня уже понял, что беспечность мой героини будет иметь свои, вовсе не безопасные последствия.

Для начала Глафира решила получить хоть какие-нибудь сведения от Озерова. Она понимала, что нельзя просто так брякнуть вопросом: «Что за человек Федор Бакунин?», поэтому подготовилась к встрече, заказала в ближайшем трактире вина, мяса, жаренное на веретеле, сладких пирожков с изюмом и малиной. Провизию доставили в срок, и она с чистой совестью позвала Озерова «скоротать время».

Дармовые обеды все любят, а протоколисты Сената особенно. Но еда была столь роскошна, что Озеров усомнился в полном бескорыстии соседа. Орудуя вилкой, он выжидающе посматривал на Глафиру, мол, что это немцу от меня надо, ни за что первый не начну разговора. Хозяин (правильнее сказать хозяйка, но таковы условия жанра) тоже не торопился раскрывать карты. Поговорили о погоде, о драке в кабаке «тычок», коей Глафира была невольной свидетельницей. Для создания доверительности Глафира вспомнила даже имя Озерова, и теперь иначе как Константин, его не называла.