Секс-тренажер по соседству - Любовь Попова

Беги пока не поздно, беги пока от половых игрищ, которым нет конца и края, ты не обрюхатил ее, и окончательно не заковал себя в клетку.

И сейчас, выруливая на подъездную дорожку к родительскому двухэтажному дому, я часто бросаю взгляд на спокойное лицо, на котором сменяются свет и тень. Чувствую, что бежать нужно быстрее, спасаться от горящего пламени внутри сердца, потому что когда любуешься спящей женщиной, да еще и возвышенно, без желания раздвинуть ноги, ты уже не просто пропал, ты получил болезнь мозга. Сука. Любовь называется.

Укладываю спать Голубку, укрываю одеялом натруженное за день тело, в двух словах рассказываю родителям историю наших с Настей отношений и, наконец, закрываюсь в своей спальне.

Осматриваю привычную обстановку, не измененную со школы и вздыхаю.

Пиздец, форменный непроходимый пиздец.

Выхожу на балкон и нахожу припрятанную очень давно пачку сигарет.

Затягиваюсь одной сигаретой, потом другой, смотрю в сад, где раскиданы детские игрушки. И чувствую, как от собственного принятого решения, сдавливает грудь.

Мы возненавидим друга друга, и она уйдет искать любовь на стороне. Я возненавижу быт. Настя меня.

 Оставалось еще убедить себя, что это не трусость перед новой неизвестной ранее жизнью.

Именно поэтому я очень долго смотрю на телефон. Долго вожу пальцем по экрану, то снимая блокировку, то находя нужный номер, а потом делаю решительный шаг, после которого назад дороги нет.

Для нас с Настей не наступит счастливый финал.

— Позывной шакал, как слышно, — после гудков говорю в трубку. С трудом, но решение принято.

— Шакал? у тебя отпуск еще тридцать два дня.

— Уверен, что для машины-убийцы всегда найдется работа.

— Найдется, — старший некоторое время молчит, бьет пальцами по клавиатуре. — Нашли заложников на востоке. Русских солдат. Поедешь?

— Для этого и звоню. Когда?

— Завтра в восемнадцать ноль ноль самолет из Домодедово.

— Информацию принял.

— До связи, Шакал.

Вот и все. Назад дороги нет. Трусость? Или желание видеть Настю счастливой. Со мной этого не будет. Трахаться надоест через полгода, год. Без работы в поле я загнусь, стану раздражительным. Ей нужен парусник на волнах, а не якорь, способный утянуть ко дну.

Думаю не зайти ли к ней, но решаю, сказать все завтра утром, нормально поговорить, попрощаться и пожелать счастья. Искренне пожелать.

А ком горле и острая боль в грудине будет просто напоминанием, какую женщину я отдаю другому.

Тому, кто полюбит Настю и станет для нее опорой, и сдержит сумасбродный характер. Тому, кто не будет мной.

Плыву на облаках, парю среди звезд, смотрю на мир с огромной высоты и поднимаюсь все выше, а потом гром в виде мужского голоса. Я его знаю или мне так кажется?

— Прости.

Простое словно, вроде бы ничего не значащее, но меня, как будто толкают вниз, и я лечу, долго лечу вниз. А вскоре разбиваюсь о твердыню земли.

Просыпаюсь резко, со слезами на глазах и пытаюсь вспомнить, осознать. Да и просто понять, где я.

На меня смотрит женщина, примерно возраста моей матери, но более ухоженная с голубыми светящимися от счастья глазами.

— Выспались?

— Вполне, — вяло шевелю губами, чувствуя в теле одеревенение от долгого сна. — Доброе утро. Не подскажите, где Артем? — примерно понимая, что разговариваю с матерью соседа, спрашиваю я.

— Какой именно? — усмехается женщина и подает мне сложенную в стопку одежду.

Смотрю вниз и понимаю, что все в том же халате из клуба, под которым ничего нет.

— О боже, простите, это… — чувствуя, как жар приливает к щекам говорю я, и запахнувшись сильнее, принимаю в руки одежду.

— Я, Олеся, — представляется женщина с улыбкой и качает головой. — Не страшно, Настя. Я рада, что мой сын вполне себе здоровый мужчина.

Тут не поспоришь.

— Я за вас очень рада, — и за себя очевидно. Тело после вчерашней череды оргазмов ноет до сих пор. — Можно узнать, где мой сын.

— Конечно, вон он, — показывает Олеся в окно, и я неловко поднимаюсь под ее внимательным взглядом. После чего, опираясь на подоконник, замираю.

Вопрос, где сын Олеси, можно не задавать. Они вместе. Пытаются играть в футбол с детскими воротами, насколько это возможно.

 Сын заливисто хохочет, а вот Артем напряжен, хоть и улыбается. Это видно невооруженным глазом,  даже со второго этажа.

— Тёма не доставил вам хлопот?

— Нет, — улыбается Олеся и идет к выходу. — Он чудесный малыш. Приводите себя в порядок, и мы ждем вас к завтраку.

— Спасибо… — я задумалась об еще одном вопросе, который меня сильно волнует. — Олеся, а вы не против, что мы вот так ворвались. Без предупреждения.

— Вы первая девушка, которую я вижу у Артема, если честно думала, что он нетрадиционной ориентации, — усмехается она и я невольно хохочу. Вот уж точно смешно. С его-то либидо. — Так что я вам рада. Надеюсь, с мужем все решится без проблем.

Она прикрыла за собой двери, оставив меня наедине со своими мыслями и переживаниями. Значит уже и про мужа родителям сказал. Несмотря на доброжелательность его матери, чувствую, насколько мне неловко. Особенно от того, что она принесла мне одежду. Хорошую, дорогую тунику приятного синего оттенка и светлые бриджи. Даже удивительно, как это все подошло по размеру.

Я снова бросаю взгляд в окно, к футбольному матчу присоединяется девочка лет десяти и взрослый мужчина с сединой в волосах. Наверное, отец Артема, потому что жесткая, словно вырезанная из бумаги линия подбородка была очень похожа, как и линия роста волос. Только если Артем стригся коротко, то его отец отрастил волосы почти до ушей.

Спускаясь вниз через пол часа, я чувствовала уже окрыление, меня несло на волнах счастья. Ведь, если Артем привел нас сюда, если он познакомил нас с сыном с семьей, то он нас, во-первых, не стесняется, а во-вторых, готов продолжить отношения на другом уровне.

Сразу бросаться в объятия я ему не стала, просто улыбнулась и подхватила на руки бросившегося ко мне сыночка.

Артем провел по ежику волос рукой, жадно осматривая мой незамысловатый наряд, кивнул, но, что удивительно, не сострил  и даже не ответил на улыбку.

Это было подозрительно, неприятно, и пугало, до бури в животе. Особенно после фейерверка, который он мне вчера устроил.

Завтрак проходил вполне мирно, я даже нашла тему для разговора с сестрой Артема - Лилией, а его отец часто задавал мне наводящие вопросы о моих с ним отношениях, но тот его очень некорректно обрывал.