Греческие каникулы - Елена Чалова

Итак, силой мериться не станем, решила Лана. Попробую соглашательскую тактику.

— Хорошо, — сказала она. — Давайте я выслушаю вашу концепцию. Но что, если она мне не понравится?

— Этого не может быть! — воскликнул Вениамин Борисович.

Он метнулся к столу, понял, что статуэтка ему мешает, огляделся и, к огромному разочарованию Ланы, поставил ее на шкаф. Ему для этого пришлось встать на цыпочки, а уж ей, чтобы снять то, за чем она пришла, так надо лестницу подставить или взлететь. Вздохнув, Лана подошла поближе и уставилась на эскизы, которые Дуремар раскладывал по поверхности стола.

— Вот, это наброски. Я буду создавать образы современных нам мифических личностей. То есть раньше скульпторы изображали богов и героев, потом крестьянок или балерин, пастушек и герцогинь. Наше время создало собственных героинь. В моей галерее мифологем непременно будет русалка. Вы можете сказать, что это старо, но ведь не так давно пол-Израиля и многочисленные туристы ловили очередную русалку на пляжах Земли обетованной. Кроме того, это покажет преемственность и связь с русской культурой. Нелишне, знаете ли, а то понапишут всяких гадостей в отзывах. — Он нахмурился было, но тут же вернулся к объяснениям: — Вот, смотрите, это женщина-кошка из сериала о Бэтмене. Это — Супервумен, ну, вообще-то тоже из комиксов. Вот вампир, вот героиня анимэ, ведьма…

Лана разглядывала рисунки. Наверное, что-то в этом есть, думала она. У каждого времени — свои сказки и свои герои. Только вот ни один из перечисленных образов она с собой не ассоциирует. Вот, например, ведьма. Понятно, что любая женщина может при желании или в силу обстоятельств исполнить эту роль с успехом, но все же… К тому же и наряд несколько странный…

Ведьмочка восседала на метле голая, если не считать галстука на шее, чулок в сетку и туфель на шпильках. При этом волосы ее были уложены в идеальную прическу, и в руке она держала мобильник, а волшебная палочка торчала из весьма изящной дамской сумочки.

— Вот тот образ, в котором я хотел бы запечатлеть вас, — услышала Лана, и перед ней лег еще один лист бумаги.

Конечно, не узнать ее было невозможно. Синекожая на’ви, женщина-кошка с планеты Пандора, сидела, подобрав ноги и обвив их хвостом, и, чуть повернув голову, смотрела на что-то за правым плечом.

— Это я? — Лана даже не знала, смеяться или сердиться.

— Пока нет. Это всего лишь идея, концепт. Но когда я буду работать, она обретет ваши черты.

Лана набрала было воздуха, чтобы еще раз объяснить этому невозможному человеку, что она замужняя женщина с тремя детьми и не может позировать в виде инопланетянки. Что это глупо, что… Взгляд ее упал на часы, и она быстро сказала:

— Я согласна.

Вениамин Борисович уставился на потенциальную модель, удивленно вскинув брови.

— Я согласна позировать, — не моргнув глазом повторила Лана. — Она очень красивая, и это так оригинально… Но сперва мне нужно выручить из беды друзей. Как только все у них придет в норму, я вам позвоню.

Мысленно она скрестила пальцы и подумала, что врать, конечно, нехорошо… Но что ж делать? Потом скажу, что муж запретил голой позировать, решила Лана, убегая по широкой лестнице прочь из мастерской и прижимая к груди пакет со статуэткой, которую она даже не развернула.

Семен был озадачен тем, что Лана вернула ему половину суммы.

— То есть скульптор считает, что работа не удалась? — спрашивал он, с опаской поглядывая на пакет.

— Да нет… говорит, сделал, что мог, — уклончиво отвечала Лана. — Но действительно остался не совсем доволен собой… Ну, ты же знаешь, эти художники вечно не от мира сего.

— Так говорят, — отозвался Семен. — Но это первый представитель богемы, который оказался бессребреником, а я их немало повидал в свое время, поверь.

— Мы тянем время, — шепотом сказала Циля. Она сидела у стола и неотрывно смотрела на пакет. Семен и Лана замолчали и тоже уставились на сверток. Честно сказать, ни у кого не хватало духу его открыть. В конце концов Семен все же решился. Он осторожно снял пакет и развернул белое вафельное полотенце, в которое Вениамин Борисович завернул статуэтку.

Если бы кто-нибудь из них видел оригинал, они смогли бы сполна оценить мастерство скульптора. Пользуясь одним-единственным рисунком, он создал довольно точную копию той Нефтиды, что мирно спала сейчас в сумке Лизы в темной спальне, в отеле на берегу ласкового греческого моря.

Богиня обрела чуть более светлый тон кожи, ее тело потеряло некоторую тяжеловесность, а черты лица не казались такими пугающе-равнодушными, как у древней Нефтиды. Да, она выглядела недоброй богиней, но какие-то чувства все же лучше, чем их полное отсутствие.

— Будем надеяться, это достаточно близко к оригиналу, чтобы обмануть их хоть ненадолго, — сказал Семен.

— Теперь вопрос: как связаться с этими чудаками? Ведь записок больше не было.

И словно ответ на вопрос раздался телефонный звонок.

— Да? — рявкнул Семен, сердитый оттого, что резкий звук звонка напугал его.

— Отдай то, что тебе не принадлежит… — услышал он голос. Говорили, видимо, через платок, или просто такой мерзкий тянущийся тон голоса присущ этому конкретному человеку.

— Да я отдам, только что? — завопил Семен так, что Лана шарахнулась в сторону и пребольно ударилась об угол стола ногой, а Циля уронила чашку. — Что вам, уроды, надо, что вы пугаете мою семью?

— Отдай богиню.

— Какую богиню? Я что, музей?

— Статуэтку богини.

— Ту, что у Розы в шкатулке? Да ради бога! Нельзя было по-человечески сказать? Заберите свое старье, только оставьте нас в покое!

Голос в трубке умолк. То ли растерялся от такой сговорчивости, то ли получал инструкции со стороны.

— Сегодня в час ночи придешь в парк «Сокольники»…

— Ты в своем уме, мужик? — перебил его Семен. — Ни в какой парк я ночью не пойду! С утра мне на работу, так что давай завтра в девять вечера у метро. Там такой рыночек с фруктами. Ты понял? Я буду стоять у выхода из метро, что ближе к рынку.

В трубке раздались гудки отбоя. Семен осторожно положил ее на стол и вопросительно уставился на женщин.

— Ты молодец, — сказала Лана. — Просто очень натурально. Как думаешь, он придет?

— Не знаю, — отозвался Семен, погладил по плечу жену и пошел звонить следователю.

Ранним-ранним улыбчивым утром блаженная сонная тишина в увитом цветами бунгало была беспардонно нарушена. Сперва будильник на Настином телефоне вполне приличной полифонией завел Moscow never sleeps. С первого этажа мобильник Марка ответил на это бодрым «Хава Нагила» в исполнении хора Турецкого. Лизкин телефон оказался самым безыскусным — издавал мерзкие механические звуки, пока хозяйка не встала. С некоторым трудом, но все же руссо туристо поднялись. Завтрак в отеле подадут только через три часа, а потому без кофе все чувствовали себя немного заторможенными и сонными.