Между двух огней - Сергей Майдуков

Отдышавшись, они отправились в супермаркет и долго бродили там, пока не запаслись всем необходимым, чтобы избежать угрозы голодной смерти. На обратном пути Андрей сказал, что готов выслушать план боевых действий.

— Все очень просто, — заговорила Диана. — Этот трюк очень часто используется в боевиках. Классика. Для начала ты убиваешь несколько людей с одной стороны, потом то же самое — с другой. Фокус в том, чтобы те и другие подумали друг на друга. Тогда у них начнется междоусобица и им станет не до тебя. В идеале произойдет взаимоуничтожение.

— То есть, — задумчиво произнес Андрей, — ты предлагаешь убить еще несколько человек.

— Да, — твердо подтвердила Диана. — Если ты не можешь, то попробую я. Хотя вряд ли у меня получится.

Он недоверчиво покосился на нее:

— Ты серьезно? Ты готова сделать это для меня?

— А как же? — удивилась она. — Ведь я тебя люблю, если ты до сих пор не понял.

Тут Андрей проявил малодушие. Вместо того чтобы обрадовать подругу ответным признанием, он принялся рассуждать вслух:

— Итак, я являюсь, допустим, в охранную фирму «Марс» и стреляю в первых попавшихся охранников. Важно сделать это так, чтобы они приняли меня за полицейского. Для этого один должен выжить и рассказать про нападение Шайтану. Тот связывается с Хромовым и требует объяснений. Хромов отвечает, что знать ничего не знает, и тут же нападение происходит уже на полицейских.

— И опять один должен будет остаться в живых, — подтвердила Диана. — Чтобы сообщить, что киллер был послан Шайтаном. Осталось продумать детали. Не прицепишь же ты себе на грудь бейджик, гласящий «Я бандит» или «Я полицейский».

Она старалась не показывать виду, но в ней как будто что-то сломалось, и походка ее сделалась механической, а в глазах погасли те бесшабашные искорки, которые освещали все ее лицо, придавая Диане особую, неповторимую красоту.

— Я трус, — сказал Андрей, уставившись в асфальт под ногами.

— Ты смелый, — возразила Диана. — У тебя все получится.

— Я не о том.

— О чем тогда?

— Ты сказала, что меня любишь, а я промолчал.

— И правильно сделал, — поспешила заявить она. — Зачем врать? У нас все на добровольной основе.

— Я промолчал, потому что испугался, — продолжал Андрей упрямо. — Потому что не хочу ответственности, не хочу менять привычный образ жизни, не хочу забот и хлопот полон рот. А если отбросить всю эту эгоистичную шелуху, то да, я тебя люблю.

— Андрей!..

— Не перебивай. Я не закончил. Я тебя люблю, Диана. В настоящий момент. Не знаю, что будет завтра, и ты тоже не знаешь. Но сегодня я люблю тебя. И не хочу пока заглядывать вперед.

— И не надо, — тихо произнесла Диана. — Не будем туда заглядывать. А вдруг там все очень, очень плохо? Тогда лучше не знать.

Они вернулись домой молча и, не раздеваясь, легли рядом на диване в гостиной. Было тесновато, но оба не замечали неудобства. Просто лежали и молчали, пока за окнами наливался багрянцем закат, а потом небо остывало и серело, и темнело, и растворялось во мраке, незаметно укутавшем город. Свет зажигать не хотелось, двигаться не хотелось, даже раздеваться не было сил и желания.

Наконец Диана со вздохом поднялась и отправилась на кухню раскладывать продукты. Андрей присоединился к ней, и они вместе занялись приготовлением ужина. Она поставила запекаться стейки из семги, он нарубил полную миску овощного салата с зеленью. Пока готовилась рыба, Андрей откупорил бутылку итальянского вина и они ее осушили, не произнося тостов и не чокаясь.

После ужина посидели немного перед телевизором, бесцельно щелкая пультом, потом взялись читать, чинно улегшись каждый на своей кровати. Андрей развернул детектив Дианы, она делала вид, что углубилась в чтение очередного романа Кинга, но не выдержала и спросила:

— Ну и как тебе?

— Ничего, — одобрил Андрей, перелистывая страницу. — Хорошо написано, мне нравится. Только вот эта сексуальная сцена, где распутная жена олигарха соблазняет охранника, она неубедительна.

— Почему это? — обиделась Диана.

— Смотри, тут у тебя написано: «Оседлав его, Раиса стала совершать такие движения, будто скакала крупной рысью…» Почему именно рысью, а не галопом? И в какую сторону она сидела лицом? Тут у тебя недоработка, милая моя. — Андрей захлопнул книгу. — Чувствуется отсутствие практики.

— Думаешь? — спросила Диана. — Тогда, может быть, стоит потренироваться?

— Если ты настаиваешь…

Андрей хотел притворно зевнуть, но не успел, потому что Диана сорвала с него одеяло и взгромоздилась на него сверху, выражая всем своим видом непреклонную решимость.

— Галопом, говоришь? — деловито осведомилась она.

И они поскакали.

Их взяли всех — всех семерых, кто принимал участие в налете на фургон с оружием. Первый попался почти сразу, но его не трогали, чтобы порешить потом всех разом. Шайтан решил устроить показательную казнь. Такую, чтобы потом остальным неповадно было.

Допросы были, суда как такового — нет. Просто объявили беспредельщикам, что ночью их кончат и оставили ждать смертного часа в подземном хранилище мороженых морепродуктов. Когда человек Шайтана стоял перед пленниками, все они старались сохранить спокойствие и даже улыбались презрительно, выражая тем самым отвагу и бесшабашность. А оставшись одни, загрустили, затосковали, растеряли напускную удаль.

— Кошмарят, — попытался успокоить себя и остальных Костя Горобец, широкоплечий и такой румяный, что хотелось проверить, не красит ли он тайком щеки. — Сломать хотят, на колени поставить. На кой хрен им нас убивать, когда целая гора жмуров получится? Промурыжат до рассвета, а потом по бригадам разбросают и на себя пахать заставят.

— Мы им живые не нужны, — отрезал Чечен, не утративший в неволе ни строгости, ни блеска своих черных и гордых глаз.

Вагнер, сидевший между ними, молчал, словно не слышал разговора или относился к нему, как к щебету птиц или лаю собак. Взгляд его был устремлен в грязный бетонный пол, и невозможно было понять: спокоен он или волнуется, думает о чем-то конкретном или же просто пребывает в тупом трансе.

В отличие от него, Гамлет весь состоял из одного отчаянного ужаса перед смертью и такого же отчаянного желания скрыть этот ужас и не показать братве. Однако руки его тряслись, как у алкоголика, лоб был усеян крупными каплями пота, а рубаха промокла на спине, хоть выкручивай.

Его время от времени подбадривал двоюродный брат Шота, что-то тихонько бормотавший ему на ухо и лихо сплевывавший на пол. В такие минуты Гамлет кивал, хотя было заметно, что он не верит ни единому слову брата и испытывает все тот же всепоглощающий страх.