Аравийский рейд - Сергей Зверев

Суета и паника на «Тристане» не удивляют. Еще бы! Похищен главный координатор пиратского движения – Мухаммед Абди Хайер по кличке Большой Рот. На берегу взрываются склады, горит база, гибнут сообщники пиратов. Акваторию прочесывает катер в поисках устроивших весь этот цирк русских моряков… Тут поневоле задергаешься, занервничаешь.

Ладно, черт с ними, – Стас держит пистолет наготове. Еще две ступеньки, и он займется расчисткой пути на палубу. Лишь бы не подвели патроны!

Однако, как это часто бывает, беда приходит с другой стороны. По борту танкера стучат пули; сзади с небольшим опозданием долетает звук выстрелов.

«Не успели!» – проносится в башке.

Нога соскальзывает с перекладины; скриплю зубами, зависая на левой руке. Ощущаю себя распятым Иисусом – абсолютно беззащитным перед большим и коварным Злом.

Однако мне проще, нежели Иисусу. Я не убежденный пацифист, и справедливость с бескрайней добротой в схватке со злом не отягощают. Да и руки мои к кресту не прибиты.

Разворачиваюсь и поднимаю автомат. Ствол гуляет, но я стараюсь направить его в яркое пятно прожектора.

Вместо очереди раздается одиночный выстрел.

Патрон или переводчик огня? Жму на спусковой крючок. Бесполезно.

Пули опять бьют по металлу рядом.

– Давай-давай! – тороплю друга и нащупываю ногами опору. Велик спешит – ощущаю это по рывкам трапа.

Передергиваю затвор. Просовываю для удобства руку меж поперечных перекладин лестницы – так легче вести прицельный огонь.

Автомат стреляет дважды и замолкает. Зато оппонент с катера отвечает полноценной очередью. Одна из пуль проходит рядом с моим лицом и больно обдает щеку крошкой отлетевшей от обшивки краски.

Слышу приглушенный стон.

– Стас!

Молчит.

– Стас! – отчаянно зову друга и одновременно выбрасываю затвором просравший патрон.

Снова пытаюсь выстрелить. Осечка.

Упрямо дергаю затвор. Выстрел. Осечка…

Поднимаюсь на ступеньку выше.

– Стас, куда тебя?

Не отвечает. Я на уровне его ног и вижу, как тело друга потихоньку оседает вниз. Обессиленно падает правая рука, мимо пролетает какой-то предмет и хлюпает в воду. «Беретта»! Он держится за веревку левой ладонью, но и она постепенно ослабляет хватку.

С горем пополам стреляю еще раз. Все – магазин пуст. В сердцах тащу из кармана запасной – последний. И… о, чудо! Прежде чем капризно замолчать, автомат выпускает в цель пять пуль. После чего стрельба с борта катера прерывается.

Неужели попал?

Чувствую, как на мое лицо капает кровь.

– Стас, держись!

Забрасываю автомат за спину и подставляю плечо – поддерживаю Велика, чтоб не упал. Очень тяжело так висеть. И неудобно. А главное – невозможно стрелять.

Смотрю вниз на Валеру. Черт лица в темноте не разобрать, но точно знаю: он растерян и до крови кусает губы от безысходности, от бессилия что-либо изменить…

Внезапно над нашими головами раздается три пистолетных выстрела, следом по палубе скачут пустые гильзы. Отчетливо слышу неторопливые шаги – кто-то подходит к леерам…

Смотрю вверх и тащу из-за спины автомат. Медленно загоняю в патронник вместо негодного патрона новый; поднимаю ствол, нахожу пальцем спусковой крючок…

Давай, сука, покажись! И мы посмотрим, кто из нас успеет выстрелить первым. Только бы не подвел патрон…

Над нами нависает огромная темная фигура.

Я узнаю появившуюся над леерами рожу и в первое мгновение теряюсь. В следующее – давлю на спусковой крючок с такой неистовой силой, словно от нее зависит начальная скорость пули.

Осечка.

Стас оседает и буквально садится на мои плечи.

Кое-как дергаю затвор, перемещаю ладонь назад. Привычно обхватываю рукоятку и нащупываю указательным пальцем крючок. Плавно нажимаю…

И вдруг доходит: что-то не то. Боцман не стреляет, не рычит, не призывает на помощь темнокожих дружков. А тело Стаса становится легче…

* * *

Вдвоем с боцманом затаскиваем Велика на палубу: я толкаю снизу, Шмаль сверху тянет за шкирку.

В моей голове сумбур – не понимаю, откуда на палубе взялся этот человек и почему он взялся помогать. Однако раздумывать и выяснять некогда.

С трудом нащупывая ногами перекладины, ползу вниз – помочь Торбину поднять нашу темную личность. Заодно оглядываю бухту. По пятну яркого света нахожу катер, выписывающий круги на одном месте. Видимо, выпущенные мною пули задели сидевшего на руле человека, и я мысленно благодарю Бога за дарованную паузу в перестрелке.

Увы, но всякая пауза рано или поздно заканчивается. Закончилась и эта.

Пули защелкали по корпусу, леерам и надпалубным трубопроводам, когда худощавый Хайер неуклюже рухнул на палубу.

– Держите, – сипит Шмаль, протягивая автомат и подсумок с магазинами.

Забирая подарок, обращаю внимание на пистолет, что в руке у боцмана.

Он усмехается:

– Твой – не удивляйся.

– А этот? – киваю на мертвого сомалийца, сидящего в странной позе у основания погрузочного крана.

– Застрелил я его. А там второй лежит, – показывает боцман на левый борт. И уточняет: – С пулеметом.

Спешно отстегиваю магазин с отсыревшими патронами, вгоняю в приемное гнездо нормальный. Кидаю второй автомат товарищу:

– Пригляди за обстановкой, Валера. Я за пулеметом…

Метрах в двадцати нахожу «братишку с Авроры» – опоясанного лентами курчавого негра с аккуратной дыркой в груди.

Присаживаюсь рядом, забираю осиротевший пулемет, снимаю с тела пару полутораметровых патронных лент. Срываюсь обратно.

Катер интенсивно маневрирует в сотне метров от танкера. Стрелок на его борту чертовски хитер – постоянно слепит проклятым прожектором и без перерыва поливает свинцом. Боцман сидит в глубине около Стаса и Хайера, а Валера скупо отвечает одиночными выстрелами.

– Дай-ка попробую, – падаю рядом и пристраиваю у борта старенький «ПК».

Проверив ленту с затвором, прицеливаюсь… И от всей души всаживаю в осточертевшую лодку длинную очередь.

Порядок. Стрельба затихла – лишь монотонный гул двигателя нарушает тишину над бухтой. Плавно поворачивая, лодка приближается к танкеру. В отраженном от борта свете прожектора видны несколько человеческих тел, разбросанных меж низких бортов…

Смотрю вслед удаляющемуся суденышку.

– Кравца узнал? – тихо спрашивает Валера.

– Нет.

– Ближе к носу лежал. В белой рубашечке.

– Не обратил внимания…