Жуга. Осенний лис - Дмитрий Игоревич Скирюк

в зыбкой тишине, заново привыкая к собственному телу. Было прохладно. Его всегдашний овчинный кожух остался на мельнице, а сейчас и рубаха исчезла. Боли не было, лишь ныл противно левый бок, задетый мечом ведуна. Что-то плотное стягивало грудь. Жуга пощупал – перевязка. Выдернул клочок мякоти, размял на пальцах. Поднёс к лицу – комок был сухой, волокнистый. «Мох, наверное, болотный», – догадался травник.

– Не… надо… – тихо сказали рядом.

Жуга вздрогнул и повернулся на голос.

Девушка.

Маленькая, щуплая. Руки тонкие, в ссадинах и царапинах. Курносый нос, раскосые глаза, длинные чёрные волосы. Прав был Олег – совсем ещё девчонка.

– Не надо… трогать… – еле слышно повторила она, медленно, с трудом выговаривая слова.

Жуга попытался улыбнуться, запёкшиеся губы еле разлепились.

– Ты кто? – спросил он. – Как тебя звать?

Та не ответила, лишь посмотрела непонятливо. Жуга задумался на секунду, затем его осенило. Он похлопал себя по груди:

– Жуга.

Девчушка торопливо закивала.

– Жу-га… – повторила она.

– Это ты меня отыскала?

– Ила, – вместо ответа сказала та и указала на себя. Улыбнулась. Мелькнула дыра на месте переднего зуба. – Ты был… там…

– В лесу?

Та кивнула.

– Ты живёшь тут?

Снова кивок.

Жуга приподнялся и сел. Огляделся по сторонам.

На небольшом возвышении, собранные в горку, зеленовато мерцали гнилушки. Света было мало, но вполне достаточно, чтобы разглядеть низкое круглое помещение с маленьким озерком посередине и неровным купольным сводом. Ила… Странное прозвище, как ни крути. Жугa вдруг почувствовал, что настоящее её имя гораздо длиннее, но угадать его с обычной своей уверенностью, пожалуй, сейчас бы не смог. Он снова посмотрел на девушку и задумался.

Кто она?

– Дай руку, – попросил он.

Та опять не поняла. Жуга взял её ладонь в свою, перебрал по одному все пять пальцев. Рука как рука. Коснулся кожи у девушки за ухом, провёл рукою вдоль шеи: ни жабр, ни щелей, ни вообще каких-либо складок. Ила не шелохнулась – осталась сидеть, как сидела, глядя доверчиво. Глаза у неё были большие, серые до белизны, словно треснувший, в разводах, мрамор. Жуга неожиданно поймал себя на мысли, что она далеко не дурнушка. Из одежды на ней была лишь белая рубашка чуть ниже колен – кто знает, где, когда и на какой верёвке сушилась она после стирки, прежде чем попала к этой лесной девчонке. Впрочем, если не считать худобы, царапин и неразговорчивости, Ила была самая обыкновенная девушка – не русалка и не анчутка. Так с чего бы ей жить в лесу?

Жуга уже раскрыл было рот, чтобы спросить, но тут тёмное неподвижное зеркало воды вдруг раскололось с громким всплеском, и на поверхности, фыркая и отдуваясь, возникла ушастая Олегова голова.

– Вот чёрт… – пробормотал он, ошарашенно вращая глазами. – Эй, кто тут? – Олег прищурился. – Ничего не разберу… Жуга, ты, что ли?! Ты чё тут делаешь?

Ругаясь в мат, стуча зубами и трясясь, он вылез целиком, мокрый и продрогший, и принялся было стаскивать рубашку, как вдруг заметил, что приятель не один – Ила при появлении незнакомца проворно спряталась Жуге за спину, откуда и выглядывала теперь испуганным зверьком.

– Это Олег, – успокоил её Жуга. – Не бойся.

– Ничего не понимаю. – Олег без сил опустился на пол. – Это где мы? Это что за девка? – Он посмотрел на Жугу, на девчонку, затем снова на Жугу и вздохнул.

– Есть чё-нибудь поесть, а? – жалобно спросил вдруг он, и вид у него при этом был такой несчастный, что Жуга не выдержал и рассмеялся.

* * *

Заброшенная бобровая хатка, послужившая им убежищем, сооружена была недалеко от берега, у самого края большой плотины. Внутрь вели два хода; первый был затоплен – обычное дело у бобров, которые сперва роют нору и только потом запруживают речку, а второй, обычный, похоже, Ила прокопала сама. Воздух здесь всегда был свежим – под потолком обнаружилась отдушина, а для обогрева вполне хватало тепла трёх человеческих тел. Прежние хозяева давно переехали в более просторное жилище. Друзей никто не беспокоил, лишь приплыла пару раз дородная пожилая бобриха (та самая, что указала Олегу путь сюда), посмотрела, всё ли в порядке, и отбыла восвояси.

Прошло два дня. На мельницу у них так и не хватило духу заглянуть, да и Жуге нездоровилось – несмотря на перевязку, рана воспалилась, началась лихорадка. Снаружи он почти не бывал, всё больше лежал в раздумьях.

Ила же, напротив, часто уходила в лес. Приносила ягоды, грибы, клюкву с болот. Иногда – рыбу. Где она её ловила и, главное, как, двум друзьям узнать так и не удалось. Жуга во время своих коротких вылазок собирал у озера травы, мох, сдирал кору, готовил настои, нередко даже горячие, и тут у Олега вовсе ум за разум заходил: огня они не разводили. Он догадывался, что без колдовства не обошлось, но распознать его не смог – учился он магии, да так недоучкой и остался.

Олег рассказал другу, как нашёл его в этом убежище, ведомый сперва лисой, а после бобрихой, но тот лишь пожал плечами и объяснить ничего не смог.

– Я и сам не помню, как тут очутился, – хмуро сказал он.

От Илы об этом тоже ничего узнать не удалось – она почти не говорила, лишь смотрела с грустью, если её спрашивали, и только раз, когда разговор зашёл о мельнице, вдруг заволновалась.

– Что случилось? – Жуга приподнялся на локтях. – Тебе страшно? Чего ты испугалась?

Та покачала головой.

– Он… там… – Она сделала непонятный жест рукой.

– Геральт? – спросил Олег, – или… тот, второй?

– Нет… нет… – Палец её снова очертил окружность. – Там… давно-давно… Он там… один…

– Где «там»? На мельнице?

– Да.

Снова круг, и ещё, и ещё…

– Колесо! – встрепенулся вдруг Жуга. – Это она про колесо! Так, да?

– Да, – кивнула та. – Да! Да!

– Колесо? Какое колесо? – не понял Олег. – А-а… А при чём тут колесо?

– Помолчи, не мешай, – отмахнулся Жуга.

Ещё примерно с час он пытался выведать у девушки ещё что-нибудь – что там за дела с колесом и кого порубил ведьмак, но всё было без толку: то ли слов у лесовинки не хватало, то ли травник недопонимал. На том и кончилось. Время было позднее, и обитатели заброшенной хатки расположились ко сну. По молчаливому уговору два друга спали по одну сторону озерка, Ила – по другую.

Прошёл час, но Жуга не мог заснуть. Мысли крутились в голове, беспокойные, тревожные. Он чувствовал, что не хватает некоей малости, чтобы найти ключ к тайне старой мельницы. А в том, что тайна эта существует, Жуга