Вам поручено умереть - Алексей Макеев

– Стас, это побочная линия, – поморщился Гуров.

– Этого мы тоже наверняка не знаем, – упрямо ответил Крячко. – Не исключено, что смерть Курвихина тесно связана с попыткой отжать часть бизнеса Пожерина. Отсюда и давление на Ратманова.

– Ладно, ладно, – отмахнулся Лев и повернул голову к Шалову: – Глеб Сергеевич, не томи, что там по этой машине, по людям?

Майор оторвался от бумаг, сосредоточенно посмотрел на Гурова и вздохнул. Очень не любил майор Шалов работать бессистемно. Все у него должно было быть по порядку. И не просто по порядку, а по его порядку, по порядку, им заведенному. Гуров сейчас его торопил, заставлял этот порядок ломать. Глеб Сергеевич хотел дочитать рапорты, разложить по полочкам информацию и потом уже выдавливать ее в виде первых обоснованных выводов.

– Ребята проделали большую работу, – заговорил наконец майор. – В Москве машин марки «Опель» с цифрами 124 в номере, считая и зарегистрированных в Подмосковье, набралось сорок шесть штук. Борисов вот поработал с Березиной, и она вспомнила первую букву в номере. Буква «С», которая навела девушку на личность Курвихина. Сергей.

– Я полагаю, – решительно вставил Вадик, – что тут сыграло роль чувство вины Березиной перед Курвихиным. Она же его обманывала с Гришиным, она хотела Курвихина бросить, но и машину купить хотела. Мы имеем дело с чисто психологическими принципами…

– Ладно, понял, – остановил опера Гуров. – Потом разберемся, прав ты был или не прав в своих умозаключениях. Давайте уже к машине!

– С буквы «С» и с цифрами «124» «Опелей» у нас набралось всего пять машин. У четверых имеется доказанное и неоспоримое алиби. Нет алиби лишь у одного водителя или машины. Собственно, мы даже не знаем, где эта машина сейчас. Оперативники нашли владельца, сразу поняли, что тут чистая «липа», и на контакт не пошли, оставили человека под наблюдением.

– О-о-ох, – в голос застонал Крячко, не поворачивая головы. – Шалов, ты нас с ума сведешь своей педантичностью!

– Виноват, Станислав Васильевич, но в нашем деле педантичность лучше торопливости. Таким образом, нами установлено, что, скорее всего, Полину Курвихину в день ее исчезновения увезла машина «Опель» с госномером «С124КО», зарегистрированная в Москве на имя Алексея Аркадьевича Бугрова, проживающего в доме 12 по улице Академика Виноградова.

– Где это? – недовольно спросил Гуров.

– У черта на куличках, – ответил Крячко, продолжая смотреть в окно. – Это в районе станций метро «Коньково» и «Тропарево». Недалеко от МКАД. Улицу Теплый Стан помнишь? Так это рядом.

– По нашим данным, – продолжил Шалов, – этот Бугров – пьяница непросыхающий. Участковый его охарактеризовал как злобного, завистливого, но не агрессивного человека. Он давно приглядывается к Бугрову.

– А что с ним не так? – заинтересовался Крячко и слез, наконец, с подоконника.

– Бугров нигде толком не работает, а пьет. Откуда деньги?

– Удалось выявить причастность к криминалу?

– Нет. В том-то и дело, что ничего не выявилось. Но машины у Бугрова нет. Участковый первый раз слышит, что Бугров – владелец «Опеля».

– А Бугров совсем нигде не работает?

– Подрабатывает, так точнее. В своем ТСЖ подменяет дворников на время больничных или отпусков и во время больших работ. Сторожем иногда на автостоянке.

– Надо поднимать родственные связи, – сказал Гуров, – и досконально изучить его связи по месту жительства и работе. Если кто-то оформлял на него машину, то для этого были какие-то основания. Когда, кстати, он по документам купил машину?

– Два с половиной года назад. Главное, что не по доверенности. Сам везде расписывался. Малкин в МРЭО документы проверял.

– Хорошо! – Гуров принял вертикальное положение в кресле и заговорил уверенным тоном человека, все взвесившего и принявшего наконец решение. – Я беру на себя самого Бугрова. Станислав Васильевич очень аккуратно изучает ТСЖ и автостоянку. Очень осторожно, Станислав! Если Бугров имеет отношение к исчезновению Полины, значит, мы можем нечаянно наступить на хвост всей организации, за которой эти дела и тянутся, и девушка тогда погибнет. Твоя задача…

– Моя задача установить связи с криминалитетом и людьми несвойственного Бугрову круга. Кто на него машину оформил, зачем, какие еще дела касаются непосредственно Бугрова.

– Да. Теперь ваша группа, Глеб Сергеевич. Поднимите все документы, все архивы, паспортные подразделения, ЗАГСы. Надо установить родственников Бугрова, места его прошлой работы, может, проживания. Каждую мало-мальски значимую новость докладывать мне немедленно. В любое время дня и ночи. Это первое. Второе! Завтра утром на планерку вызовите оперуполномоченного разыскника. Того, кто ведет дело о пропаже Полины. Пусть доложит внятный и эффективный план работы. Это важное направление. Вы, Глеб Сергеевич, координируете работу ваших подчиненных, разыскника и связь со всеми задействованными подразделениями города.

Отправиться домой спать после двух напряженных суток, проведенных на ногах, Гурову не удалось. Пришлось ехать в следственный изолятор, потому что оперативники сообщили, что Раззуваев хочет поговорить с ним. Лев ехал по ночной Москве, и, несмотря на усталость, в сон его совсем не клонило. Мозг привычно перерабатывал информацию, сопоставлял факты, делал первые приблизительные выводы. Если Жора, он же Юра Раззуваев, хочет поговорить, значит, хочет поделиться информацией. А почему? Либо испуган, либо выторговывает себе маленький срок. Что ж, если он намеревается свалить все на мертвого Сашу Шмона, то вполне в случае успеха может рассчитывать лет на пять или семь, как нечаянный соучастник. Не намеревался, не знал, просто оказался рядом, а все сделал злодей Шмарков. Уроды! Ладно, послушаем…

Раззуваев, когда его ввели в комнату для допросов, выглядел отнюдь не бодро. Но и не заспанно, как мог бы выглядеть человек, которого только что подняли с постели. Не спится Жоре, ох, не спится.

– Здравствуйте, Лев Иванович, – буркнул Раззуваев.

– И тебе не кашлять, – усмехнулся Гуров и кивком отпустил охранника. – Садись. Слушаю тебя.

– Тут такое дело, Лев Иванович. – Напряженные глаза подследственного забегали по стенам, как будто искали ответы на мучившие его вопросы. – Поговорить нам надо.

– Воздух по комнате не гоняй, – предложил Гуров. – Мне так и передали, что Раззуваев хочет со мной поговорить. Я понял. Говори, вот он я.

– Короче, – нервно дернул щекой парень. – Если я вам свет пролью на это дело, мне скостят малеха годков? Вы там словечко сможете замолвить?

– Мм, вот ты как себе все это представляешь, – грустно заметил Гуров. – Вызываешь полковника, делаешь ему авансы, а он тебя отмазывает перед следователем, перед судьей. И все они, слушая полковника Гурова, грязненько хихикают и потирают нечистые ручки. Что ж, мол, свой своего разве не поймет? Так, что ли? Свой своему всегда услугу окажет. Раззуваев, говоришь? А че! Мы спектакль разыграем на судебном заседании, а в конце пару годков поселения ему, как заблудившемуся в трех соснах, да искренне ставшему на путь чистосердечного раскаяния и исправления. Пусть он там цветочки высаживает…