Поцелуй пирата - Тереза Медейрос

Поэтому он сам прервал поцелуй, не в состоянии дольше выносить сладкую муку.

Она чуть отклонилась от него, оставив руки на его плечах, и всматривалась в него с забавной серьезностью. Морис испугался. Кажется, в пылу страсти он увлекся и, возможно, допустил фатальную ошибку. Но для кого из них фатальную?

– Что случилось? – спросил он, стараясь не показать свое волнение.

– Я только что подумала, – чуть хрипло ответила она, – что ваш поцелуй совсем не похож на поцелуй капитана Рока.

Он невольно рассмеялся, почувствовав неимоверное облегчение, и провел пальцем по ее нижней губе, все еще влажной и припухшей после его поцелуя.

– Ай-яй-яй! Разве вас не учили, что сравнивать поцелуи разных мужчин неприлично? К тому же, кажется, вы все время пытались убедить меня, что ваш Рок вел себя как истинный джентльмен? А я чуть было не поверил в исключительное благородство этого закоренелого негодяя!

– Но, возможно, капитан Рок…

Морис не дал ей договорить, снова завладев ее нежными губами, на этот раз более страстно. Его обуревало неистовое желание навсегда изгнать из памяти Люси пресловутого Рока.

– Так что вы там говорили о капитане? – вкрадчиво спросил Морис, отпустив Люси. Он продолжал поглаживать ее затылок, вызывая в ней чувственную дрожь.

– О каком капитане? – едва слышно переспросила она, как котенок, ласково потираясь щекой о его плечо.

Морис мог торжествовать. На этот раз ее глаза затуманились от любовной страсти, которую она испытывала к нему, а не к призрачному пирату. И в другое время его охватил бы бурный восторг от сознания своей победы. Но сейчас ему стало не по себе.

Как ему освободиться от плена этих чудных серых глаз, от нежного восхищения, таящегося в их волнующей глубине? Защищая ее, он совершенно забыл о собственной безопасности.

Он явился в дом адмирала под видом телохранителя, чтобы выполнить свое дело, напомнил себе Морис. Работу, которой ничто не должно помешать. Ничто. Даже любовь обольстительной дочери гнусного старика.

С тяжелым сердцем он разыскал в складках одеяла свои очки и водрузил их на нос. Глаза Люси помрачнели, как если бы она воочию увидела невидимый барьер, который он воздвиг между ними в мгновение ока.

– Скоро закончится спектакль, – угрюмо сказал Морис, надевая на нее свою куртку. – Нам лучше поторопиться и вернуться домой вовремя чтобы избежать новой нотации вашего отца.

– Вы ничего не забыли, мистер Клермонт? – Холодный голос Люси заставил его вздрогнуть.

– Ваши перчатки? – Он недоуменно поднял брови, оглядываясь. – Или ридикюль?

– Ваше место. Вы больше им не располагаете. Вы забыли, что вы уволены. – Она медленно сложила руки на груди, но слишком длинные рукава куртки Мориса придавали ее позе комический вид. – Позвольте вам напомнить, сэр, что я больше не являюсь предметом ваших забот!

Морис низко склонился к ней и обеими руками ухватился за спинку кровати, заключив Люси в плен. Она быстро провела розовым язычком по пересохшим от внезапного испуга губам. Ему хотелось снова и снова целовать их, послав к черту все возможные последствия.

Но он сдержал себя и, почти касаясь ее лица, страстно произнес:

– Господи, помоги нам обоим, потому что именно вы и есть моя самая большая забота!

Бледная, с тенью под глазами, Люси сидела за туалетным столиком, уставясь невидящим взглядом на хрустальный флакон с лимонной вербеной. Ей так и не удалось заснуть в эту ночь после того, как Клермонт доставил ее домой и, сдержанно поклонившись, ушел к себе. Если бы мама была жива! Она помогла бы ей разобраться в этом водовороте противоречивых чувств. Но рядом нет никого, кому она могла бы довериться. Сознание своего полного одиночества и беспомощности невыносимо угнетало девушку.

Придя в себя от задумчивости, Люси словно впервые заметила беспорядок, царящий на туалетном столике. Сдвинув в сторону все свои баночки и флакончики, она смахнула с мраморной поверхности просыпанную пудру. Надо наконец хоть немного прибрать. Люси решительно поднялась и с щеткой подошла к кровати. Убрав с одеяла чулки, она постаралась поаккуратнее застелить кровать кружевным покрывалом. Но оно упорно сопротивлялось ее неловким движениям. Люси присела на край кровати и устало закрыла глаза. Наверное, все-таки прав отец, когда говорит, что она вся в мать. Кажется, даже унаследовала ее склонность к истерикам. А эти переходы от дикого отчаяния к бурному восторгу?

Вот и сейчас, стоило ей вспомнить, как Морис ласково прикоснулся к ее щеке, и у нее сразу сладко забилось сердце, а губы сами собой сложились в блаженную улыбку. Господи, неужели она действительно настолько испорченная!

Ну уж нет! Люси открыла глаза, охваченная негодованием. Она сделана из более прочного материала, чем ее мать. Не надо забывать, что в ее жилах течет и другая кровь – кровь адмирала Сноу, известного своей железной волей и твердыми моральными устоями. Поэтому она, его дочь, найдет в себе силы противостоять опасным и безрассудным порывам чувств.

Люси решительно направилась к комоду, незадвинутые ящики которого с вылезающими из них ворохами белья вызвали у нее прилив энергии. Она стала ожесточенно заталкивать белье на место, но шелковые вещи скользили, цепляясь одна за другую и упорно не желали слушаться. Люси с досадой махнула рукой и подошла к окну. Она встала коленями на банкетку и оперлась локтями о подоконник.

Сквозь косые струи дождя Люси увидела в окне сторожки свет. Он то казался близким, то удалялся, скрываясь за потоками воды. Девушка с тоской всматривалась в одинокое светящееся окошко, и на нее снова нахлынули воспоминания о вчерашнем вечере. Страстные поцелуи Мориса, невиданная нежность его забот перевернули весь устоявшийся мир, в котором до сих пор жила Люси, оставив в ее душе полное смятение.

«Уж не влюбилась ли ты в него?»

Люси вздрогнула, как будто наяву услышав за своей спиной знакомую презрительную интонацию отцовского голоса, под которой всегда таилась невысказанная угроза, и виновато съежилась.

Раньше, когда отец набрасывался на нее со своими несправедливыми упреками, она покорно терпела их, в глубине души сознавая, что абсолютно невиновна.

Но что она может сейчас сказать в свое оправдание? Кажется, она действительно полюбила этого опасного, дурного человека.

Люси прислонилась лбом к холодному стеклу, чтобы остудить разгоряченную голову. Видно, капитан Рок просто украл ее душу. А теперь она, кажется, готова добровольно отдать свое сердце Морису Клермонту. Она чувствует, как оно замирает, словно перед прыжком в пропасть.

* * *

Холодный рассвет одного из дней поздней осени застал Люси прижавшейся к могучему дубу. Она плотнее закуталась в длинный шерстяной плащ. Ледяной ветер пробирал ее до самых костей.

После нескольких тревожных бессонных ночей она пришла к выводу, что с таким человеком, как Клермонт, бесполезно играть в прятки, все равно он видит ее насквозь. Сегодня она решила спокойно и трезво, как подобает взрослым людям, обсудить с ним то неловкое положение, в котором они оказались.