Женщина с большой буквы Ж - Эльвира Барякина

Мадемуазель было 18 лет. Одевалась наша Золушка, как и положено, в лохмотья: футболки с катышками и юбки коровьей раскраски. Решив, что у нее некрасивые щиколотки, Золушка навсегда отказалась от туфель и даже в жару носила сапоги. Картину дополняли очки от Шанель и потертая матерчатая сумка.

В ожидании принца с хрустальным сапогом Золушка развлекалась хамством, и никто из прислуги не задерживался у нас дольше недели. Искать новых людей приходилось мне. А пока они не находились – убираться в хоромах размером с дворец пионеров.

Чуть ли не каждый день Золушка пыталась совершить в доме переворот. Мятежницу приговаривали к исправительным работам, но тут в дело вмешивалась иностранная агентура в лице бабушки.

Максова мать была уверена, что я по подлости превосхожу Гитлера и ее собственную свекровь.

– У тебя нет сердца! – кричала она по телефону. – Ты садистка-педофилка!

Но как только бабушка встревала в наши дела, Золушка тут же принимала мою сторону. Бабушку она ненавидела еще сильнее, чем мачеху.

В редкие минуты примирения она рассказывала мне о своей жизни, половина которой проходила в ночных клубах.

– Я пошла в туалет, так по дороге пятнадцать человек дали мне телефоны.

Я старалась не хихикать, представляя себе эту сцену: ага, все пятнадцать в очередь выстроились. Параллельно с очередью в туалет.

Когда Золушка описывала кого-нибудь из парней, то вместо фамилии называла марку его автомобиля: «Дэниэл с „мерсом“, „Билли на «БМВ“.

Самой сильной Золушкиной эмоцией было возмущение.

– Не, ну он такой наглый: я ему звоню, а он говорит: «Мне некогда!» Я его сразу на хрен послала. Если любит, все равно приползет.

– А ты его любишь?

– Я? Я жить без него не могу!

Однажды мы с ней составили Кодекс Любви, причем Золушка отнеслась к его написанию со всей серьезностью.

Любящий мужчина должен:

а) все прощать;

б) выводить гулять;

в) за все платить;

г) слушать(ся);

д) приставать;

е) бить морды недоброжелателям.

Любящая женщина должна:

а) все время думать о Нем;

б) рассказывать о Нем подругам (Золушка не верила в тихую любовь);

в) скучать, когда его нет рядом (и, соответственно, некому реализовывать указанную выше красоту).

Однажды Золушка вернулась с бала вместе с пьяным в хлам принцем. Пока мы выясняли отношения, он успел наблевать мне в ноутбук. Я огрела его стойкой от торшера.

Золушка позвонила бабушке и родителям принца. Ночь я провела, доказывая, что «ребенок» отключился не из-за того, что я сломала ему хребет, а из-за переизбытка алкоголя в башке.

Утром я позвонила Максу в Даллас:

– Твои бабы передрались между собой. Приезжай нас разнимать.

Макс приехал и свел все на шутку. Мы поплакали, посмеялись… Но стоило ему выйти за порог, как пауки в банке снова вцепились друг в друга.

[1998 г.]

Первый клиент моего литературного агентства появился семь лет назад. В начале декабря Макс улетел в Эмираты, и мы с сестрой решили встретить Рождество в Анкоредже, на Аляске – без мужиков и детей.

– Не будем покупать ничего традиционного, – мечтала Леля. – Никакой рождественской ветчины и никаких печений! На ужин мы договорились сделать фондю, а в качестве развлечения – всю ночь пропеть караоке.

Я почему-то подумала, что нам сойдет хозяйская пластмассовая елочка. Но Леля с негодованием ее отвергла:

– От нее пахнет не хвоей, а пылью веков!

Весь день она мне доказывала, что сидеть в Рождество под искусственной елкой, это все равно что танцевать со стулом.

– Я приготовлю все для фондю, а ты съезди на базар, – приказала Леля, вручая мне ключи от арендованной машины.

Стемнело. Снег валил так, что дворники не успевали расчищать лобовое стекло. Стоянка перед елочным базаром была забита. Кое-как разыскав местечко между двумя авто-сугробами, я запарковалась и помчалась исполнять сестрино желание.

Разумеется, к этому времени все приличные деревья уже расхватали. Продавец оказался перуанцем, причем наиколоритнейшим. Орлиный взор, длинные волосы: ни дать ни взять – индейский вождь.

– Леди, елка хочешь? Красивий Рождество хочешь? Смотри, какой товар! Персик! Себе бы взял, детишкам, только у меня детишков нету.

Залепленный снегом «персик» возвышался надо мной футов на семь. Я немного порылась в оставшихся елках, но они были еще хуже.

– Эта дубина не влезет в мою машину, – сказала я с тоской.

– Где твой машина? – засуетился вождь. – Сейчас положим аккуратно, красиво – будет лежать, как женщина в кровать.

Вскоре я осознала, что такое работать на лесоповале: даже вдвоем тащить елку через сугробы было тяжело.

Кое– как я разыскала среди заснеженных машин свой «фордик». Попробовала открыть багажник, но ключ и не подумал поворачиваться.

– Замок замерз, да? – посочувствовал вождь.

Минут десять я билась, пытаясь отомкнуть хоть одну дверь: дышала в скважину, грела ее ладонями, пинала колесо…

Каким образом вождь вскрыл багажник, я не поняла: он нагнулся над замком, пошебуршал там чем-то, и дверь отворилась.

– Я волшебный слова знаю, – смеясь, пояснил он.

Как назло, свет в салоне не зажигался. Ветки цеплялись за сиденья, иголки осыпались…

Распрощавшись с вождем, я села за руль, вставила ключ в зажигание… Глухо! Мотор и не подумал заводиться.

Некоторое время я сидела, уставившись в пространство перед собой. Чтоб я еще раз за елкой поехала?! И тут краем глаза я заметила маленького Микки Мауса, болтающегося на зеркале заднего вида. Мужские перчатки на пассажирском сиденье, полная пепельница… И тут до меня дошло: это была НЕ МОЯ МАШИНА! Я чувствовала себя кошкой, захлопнувшейся в холодильнике: сейчас вернется хозяин и убьет меня.

Сбежать, бросив елку на произвол судьбы? Попытаться хоть как-то спасти ситуацию? На подгибающихся ногах я выскочила из машины и, ухватив елку за макушку, потащила ее наружу.

– Что делаем? – осведомился кто-то за моей спиной.

У меня перехватило дыхание. Хозяин вернулся!

– Это не то, что вы подумали! – лихорадочно затараторила я. – Я не пытаюсь угнать вашу машину! Мне просто хотелось достать елку и…

– Интересно, как вашу елку засосало в мою машину?

Я посмотрела на обличителя. Тоненькие очочки, лыжная шапка.

– Было темно, к тому же снега столько налетело…