По лезвию ножа, или В погоне за истиной - Максим Окулов

— Я обязательно буду, — сказал я спокойным тоном.

— Ты даже не представляешь, насколько удивительно это событие! — глаза Варгота горели от возбуждения. — Иначе бы ты не был таким спокойным. Пока, до встречи, о времени сбора я позвоню дополнительно, — он допил остатки водки прямо из графина и стремительно вышел.

В назначенный день — 8 мая — все собрались в знакомом месте в Красницах лишь под утро. Незадолго до этого на чьей-то машине привезли связанную женщину лет 35 с кляпом во рту. Лицо ее было вполне спокойным, глаза прикрыты. Служба началась своим чередом, пока женщину не вывели в середину круга, поставили на колени и вытащили кляп из рта. Она молча смотрела прямо перед собой, губы что-то шептали.

— Ты будешь жить, если отречешься от Христа и принесешь клятву верности сатане, — медленно произнес жрец Мирт.

— Развяжите мне руки, — потребовала незнакомка.

— Хорошо, — скривился в усмешке рот Мирта, он не торопясь снял веревки с рук пленницы.

Она медленно перекрестилась, сложила крестообразно руки на груди и начала громко читать молитву:

— Верую во единаго Бога Отца Вседержителя…[13]

Все это время присутствующие стояли словно парализованные, никто не мог произнести ни слова, а Варгота трясла крупная дрожь, его глаза, казалось, сейчас выскочат из орбит. Женщина медленно перекрестилась еще раз, опять сложила руки крестообразно на груди подняла лицо к небу и произнесла:

— В руце Твои, Господи, предаю душу свою, раба Твоя Елена, — она закрыла глаза и опустила вниз голову.

— Заткните эту суку!!! — раздался в оглушающей тишине душераздирающей крик Варгота. — Заткните ее, заткните, заткните!!! — его голос перешел в поросячий визг. Мирт, вооружившись знакомым уже мне ножом, за волосы уволок женщину в кусты.

Увиденное меня ошеломило: незнакомка была абсолютно спокойна, хотя прекрасно понимала, что сейчас ее ожидает. Я почувствовал в ней прочнейший внутренний стержень, и это было не что иное, как ее вера. Перед глазами стояли глаза жертвы, когда она начала читать свою молитву, в ее глазах практически не осталось и тени страха, а в конце я уловил даже радость и счастье на ее лице. А ведь то, а вернее Тот, в Кого верила эта женщина, был недавно совсем рядом со мной, но я сделал иной выбор…

В кустах все было тихо: ни стона, ни воплей. Через несколько минут Мирт вышел, держа в правой руке чашу, наполненную жертвенной кровью, которую и пустили по кругу. Дальше все шло своим чередом.

После обычной для всех ритуалов «церкви» оргии я услышал четкий голос Наставника: «Сегодня вечером ты уезжаешь в Москву для организации работы по привлечению молодежи в местную „церковь“». Через мгновение Варгот громким возгласом собрал всех «братьев» и объявил, что я покидаю их, дабы выполнить ответственную миссию в столице, мне торжественно вручили ритуальный кинжал, казалось еще хранивший тепло жертвы. Когда я покидал любимый город, с момента моей первой встречи с Варготом прошло чуть больше месяца, а мне казалось, что минуло лет десять, не меньше. Питер провожал меня на удивление солнечной погодой, которая давно уже не радовала меня. Впереди ждала полная неизвестность…

Сегодня самочувствие было отвратительное. Как только моя жизнь пересеклась с этим щенком, все, буквально ВСЕ, пошло наперекосяк. Хотя, нет… Это произошло несколько ранее. Моя деятельность в Москве первый месяц шла очень удачно: я случайно наткнулся на шайку московских металлистов, которые играли в сатанинские игры, они мне в рот смотрели, выполняя все указания. Они оказались очень способными, мы быстро подготовили все необходимое для их посвящения, но все круто изменилось. Да, я даже подумал сначала, что это связано с той неудачной инициацией молодежи: нас неожиданно накрыла милиция, мы еле унесли ноги, оставив на поляне под Москвой весь инвентарь. Но на самом деле все произошло днем раньше, именно тогда моя четкая и практически постоянная связь с Наставником нарушилась, как будто в нее вкрались сильные помехи. Отношение Наставника ко мне изменилось: он стал слишком груб, будто я в чем-то провинился. Он и раньше говорил, что я, к сожалению, не смогу достигнуть духовных вершин в «церкви», поскольку был крещен в Церкви Распятого. Как же я в тот момент ненавидел свою бабку, каких адских мук желал ей, но ничего не попишешь, обратно уже ничего не вернешь. Ночью, предшествовавшей тому памятному дню, случилось еще одно событие. Я спросил Наставника об этом прямо, и тогда впервые последовало явное и сильное наказание. Я извивался на полу в судорогах, а Наставник хохотал, разрывая мой мозг изнутри. Теперь это повторяется все чаще и все сильнее, но что мне делать, я не знаю: спросить наставника прямо боюсь, а сам понять причину не в состоянии. Подрагивающие руки наполовину наполнили стакан теплой водкой из спрятанной на черный день бутылки и немедленно опрокинули его содержимое в рот. В последнее время я стал очень много пить: только водка приводит меня в чувство после наказаний Наставника. Но что будет дальше? Все стало гораздо хуже несколько дней назад, когда я не смог исполнить простое поручение Наставника. Я даже не могу об этом вспоминать, что же случилось со мной тогда?! Мерзкий щенок и его компания!

— Зергос!

— Да Наставник, — мой лоб вмиг покрылся испариной.

— Ты должен его найти, должен!

— Да, Наставник, но как?

— Мне тебя учить?!

— Понял, Наставник, понял!

Это было очень странно: Наставник в подавляющем большинстве случаев знал все. Он мог назвать имя человека, его возраст, где он находится в данный момент, а также поведать его прошлое и будущее. Но иногда он прибегал к моей помощи для того, чтобы узнать самые элементарные вещи — вот как сейчас.

Я кинулся к книжным полкам, достал подробную карту Москвы и раскрыл ее на странице с общей картой, где город был разбит на части с указанием страниц, на которых они были изображены более подробно. Проведя правой рукой над страницей, я сразу почувствовал тепло от района Юго-запада. Открыв нужную страницу, я понял, что щенок скрывается в Олимпийской деревне, и начал водить пальцем над домами… Неожиданно свет померк, глаза безуспешно вглядывались в кромешную темноту. Издалека начало приближаться сияние. М-м-м-м-м… Как мне знакомо это сияние! Это ОПЯТЬ ОН!!! Среднего роста старец в архиерейском облачении остановился недалеко от меня. Лицо его было спокойным и строгим, но свет, исходивший от старца, казалось, проникал в меня, доходя до самой последней клеточки организма и принося сильную боль. Я прикрыл глаза, поскольку невозможно было смотреть на этот свет.

— Николай-Николай, тяжко тебе идти против рожна? — услышал я опять до боли знакомый вопрос.

— Не называй меня этим поганым именем! — заорал я.

— Так как же? — в его голосе было неподдельное удивление, — это же твое имя, и мое, кстати, и ты это прекрасно знаешь.