Гоп-стоп, битте! - Георгий Хлусевич

Он встал, взял деньги, словами сказал:

— Закончу работу — позвоню. Придумаю, как передать.

Вышли на веранду.

— Борис Рувимович, вы сказали, что вам про нас все ясно. — Люба теребила в волнении шарф. — Скажите, если не секрет. Пожалуйста.

— Э нет. Я ошибусь, а вы запрограммируете себя на мой прогноз. Так бывает.

— Ну пожалуйста. Ну одно слово.

— Нет, и не уговаривайте. Пойдемте, я собаку придержу.

Он вернулся в дом, проследил глазами, как Михаэль с Любой уходят гуськом по заснеженной тропинке, проговорил задумчиво: «У него здоровый, несгибаемый и, скорее всего, нерусский оптимизм, хотя он и узнал уже, по всей видимости, почем фунт лиха, а у нее, — он задумался, прошел на кухню, налил себе еще, — а у этой сероглазой девочки с печальным ртом я прочитал тоску обреченности в глазах. Почему? Ей же хорошо с ним. Это очевидно. Неужели предчувствие? Жалко ее. До сердечной боли жалко», — сокрушенно покрутил головой старик и выпил коньяк.

* * *

— Класс!

Михаэль восхищенно разглядывал свою фотографию в паспорте.

— Невероятно! Не придерешься. Но вот какая мысль меня не покидает: сколько людей знают, чем занимается Платинский? Много. Пусть не много, но достаточно, чтобы нашелся хотя бы один, кто сообщил бы органам о деятельности этого художника. Про Германию говорят, что мы страна осведомителей. Верно. У нас этот талантливый специалист давно бы уже сидел на нарах в тюрьме. Но разве русские не запятнали себя тем же в период сталинских репрессий? Разве не строчили друг на друга доносы? Почему молчат сейчас? Исправились? Застыдились скверны?

— Прямо! Не поэтому.

— А почему?

— Ментов боятся. Откуда кляузник знает? Написал заявление, а мент с преступником в доле. И кого накажут? Вот и получится, что «доносчику первый кнут». Это во-первых.

— А во-вторых?

— А во-вторых, зачем доносить на нужного человека? Ну посадят его, а доносчику-то какой прок? Куда за липовым документом пойдешь? В паспортный стол? А если он будет молчать, у него всегда есть шанс обойти закон и получить нужный документик точно так же, как это сделали мы.

— Понял. Кляузить стало невыгодно.

— Не кляузить, а кляузничать.

— Но почему? Тормоза — тормозить. Кляуза — кляузить.

— Будешь спорить?

— Я с красивыми барышнями не спорю. Но в толковый словарь Даля загляну.

— Не веришь мне?

— Верю, но когда читаю — лучше усваивается.

— Ты и так усвоил. Дай бог каждому. Не каждый русский так излагает. Молодчина! Но у нас сегодня много дел. Нужно сгонять на рынок и купить тебе обыкновенный пуховичок. А потом нужно продать твое роскошное пальто. Жалко, но иначе нам не насобирать нужной для начала дела суммы.

— Мне и самому жалко. Мне кажется, что, продав пальто, я утрачу…

— Ты хотел сказать «обаяние» и застеснялся. Глупый, глупый, как и все мужики. Да будь ты хоть в… Молчу. А то сглажу.

* * *

Мог ли предположить Руслан Имраев, утративший по пьяному делу документ, что человек с его удостоверением личности покупает билет на самолет, делает челночные рейсы Москва — Омск и останавливается в столичных отелях, нагло предъявляя его паспорт?

Честный механизатор не мог предположить подобного развития событий не потому, что сомневался в возможности подлого использования его кровного документа, а потому, что у него не хватало фантазии представить, как с помощью липового документа можно наладить легальный бизнес, наводняя рынки дефицитными шмотками из столицы.

— А знаешь, что мне пришло в голову? — под стук колес спрашивал Михаэль, не подозревая, что мысль эту возбудил резонансом не кто иной, как законный владелец его паспорта, тошнотворно загруженный тяжкой алкогольной абстиненцией.

— Какая? — Люба лежала на второй полке напротив.

— Я попадаю в историю, меня штрафуют и отправляют квитанцию на оплату бедному Руслану. Или еще хуже: я умираю — и ему приходит похоронка на самого себя.

— Типун тебе на язык! Что ты такое говоришь!

— Знаешь, о чем я мечтаю? Я представляю, как мы приедем, протопим баньку и…

— Я с тобой в баню больше не пойду. И не надейся. Сам себя будешь веничком подметать. Последний раз чуть тепловой удар не хватил. Говорю же, мне уже плохо, а он… Поучился бы у своих. Я видела по телевизору: сидят в сауне ваши голые мужчины с женщинами, и никакой реакции. Как будто одетые сидят. Что значит европейское воспитание!

— Когда мужчина не реагирует на сидящую рядом молодую женщину в одном венике, так это не воспитание, а импотенция.

Михаэль сделал губы трубочкой, изобразил поцелуй, и Люба ответила ему тем же.

* * *

Всю зиму практически без перерыва они мотались в Москву и обратно. Поначалу сбывали вещи оптом и даже на этом имели приличный навар, а потом открыли свою торговую точку и обалдели от неожиданной прибыли. Деньги валялись под ногами, нужно было только не лениться, чтобы их поднять. Кто бы мог подумать, что детские вещи и игрушки, приобретенные на оптовой базе в левобережье, чадолюбивые мамаши будут покупать в палатке напротив кинотеатра «Кристалл» с наценкой в четверть, а то и в половину номинальной стоимости. Пройдет немного времени, расчухают, выражаясь рыночным языком, простой до гениальности метод обогащения конкуренты — и наставят ларьков и палаток, образовав мини-рынок с многообещающим названием «Парадиз». Но это будет потом. А пока, закупившись утречком на левом берегу и реализовав к вечеру товар на правом, они возвращались в жарко натопленный уют своей комнатки с карманами, полными денег.

Кто бы мог предположить, что в тихой девочке с библиотечным образованием, далеким от всего суетного, скрыт такой дар предпринимательства? Это она придумала торговать детскими вещами, она настояла на открытии собственной палатки, она усадила за прилавок прибыльного заведения сестру, а сама продолжила поставку «варенки» в Омск. И потекла в дом живая копеечка. Но практичная Люба не давала банкнотам лежать без движения. Открыла еще две торговые точки и стала присматривать квартиру.

* * *

А между тем незаметно кончилась зима, и короткую сибирскую весну потеснило лето. Они договаривались с князем Мышкиным начать розыски сундука с золотыми монетами весной. Неожиданное ухудшение состояния Желтого Санитара и побег Михаэля резко осложнили ситуацию и спутали планы. Возвращаться назад без предварительной консультации с князем Мышкиным было опасно. Связаться с князем можно было только через жену убиенного сослуживца.

Михаэль нашел в Порт-Артуре квартиру Лехи Батарейца, оценил по достоинству качество входной двери и позвонил.

— Ну и где вы пропадаете, дорогой Михаэль? — спросила вместо приветствия ярко накрашенная молодая женщина с впечатляющей округлостью форм. — Везучий вы человек! Мы с командиром постановили: не появишься на этой неделе — и мы берем в дело другого экспедитора, хотя это крайне нежелательно.