Темные туннели - Сергей Антонов

Группа людей на дне ямы голыми руками наполняла бадью землей. Затем, вцепившись в свободный конец веревки, пленники поднимали емкость наверх. Здесь ее ожидали три раба, которые опорожняли бадью и опускали в яму. Охранники, сидевшие наверху, хлестали рабов кнутами по обнаженным спинам и орали на них, требуя работать быстрее.

Один из надзирателей обглодал жареную крысу и швырнул скелет в яму. Внизу тут же вспыхнула драка. Рабы молотили друг друга кулаками, царапались и кусались до тех пор, пока останками крыс не завладел самый сильный. Забившись в угол ямы, он принялся с яростным чавканьем глодать добычу. «Щедрый» надзиратель с хохотом приблизился к краю ямы и приспустил штаны. На головы рабов полилась пенная струя.

Такого Толя не встречал ни у фашистов, ни у коммунистов. Даже на одичавшей Маяковской бродяги такого себе не позволяли. Как там говорил князь Кропоткин? Эволюция приведет к тому, что станут выживать не сильнейшие, а лучшие в нравственном отношении? Сюда бы вас, Петр Алексеевич!

Как же можно так унижать живых людей?! От ярости у Толи потемнело в глазах. Не отдавая себе толком отчет в том, что делает, он прыгнул на гогочущего идиота и что было сил толкнул его. Надзиратель с воплем полетел в яму и глухо хряпнул позвоночником где-то на дне.

Толя еле успел увернуться от автоматного приклада. Пригнулся, ударил… На него навалились еще двое охранников, и к месту схватки со всех концов зала бежали все новые. Он сопротивлялся, сколько мог. Надсмотрщики, имея дело с измученными рабами, явно не привыкли к такому яростному сопротивлению.

Десятки пленников в клетках, казавшиеся Толе выпотрошенными куклами, увидев, как он дерется, вдруг ожили. Он будто дал им надежду на спасение — хотя у него самого никакой надежды не было. Рабы прижимались к железным прутьям своих клеток, многоголосо ревели, требуя крови и справедливости. Но что мог сделать одиночка против целой станции?

Он продержался несколько минут, потом его повалили наземь, и он мог уже только прятать лицо и стараться уберечь живот и пах. Наконец, по чьему-то зычному крику, избиение прекратилось. Анатолия поставили на ноги. Лицо его раздулось, превратившись в один сплошной синяк; глаза превратились в две узкие щелки, губы распухли на пол-лица. Сам стоять он не мог. Ему заломили руки за спину, перетянув запястья веревкой, и на этой веревке удерживали его на ногах, как марионетку.

Крабу тоже досталось порядком — просто за компанию, потому что он-то и не думал оказывать сопротивление. Руки у него тоже были связаны, кровь из ссадин на лице собиралась на подбородке и капала на пиджак.

Прямо за «Голгофой» в торце станционного зала находилась стальная дверь. Конвоир распахнул ее и втолкнул пленников внутрь. Судя по массивным бетонным постаментам с торчавшими из них обрезками болтов и остатками направляющих для тельферов с механическим приводом, закрепленных под потолком, они находились в машинном зале. В отличие от платформы здесь было чисто и сухо. Помещение освещалось электрическими лампочками, в свете которых поблескивали свежевыкрашенные ступеньки металлических лестниц.

Конвоир повел пленников к узкой металлической лестнице, ведущей на нижний уровень машинного зала. Спускавшийся вслед за Анатолием Краб неожиданно повернулся к охраннику и обеими рукам и вцепился ему в глотку. Надзиратель пресек попытку нападения, ударив вора в лоб своей железобетонной головой. Цепляясь за штаны конвоира, Краб сполз на ступеньки.

Что за ерунда? С какой стати махать кулаками теперь?! Еще больше Толя поразился тому, что вор, с большим трудом вставший на ноги, весело ему подмигнул. У хитреца явно имелся какой-то план.

Их ввели в просторную комнату. Среди рядов стеллажей, уставленных деревянными и металлическими ящиками, стоял стол и несколько табуретов. За столом сидел мужчина среднего роста с крючковатым носом, уткнувшийся в одну из лежащих на столе книг.

— Узрите величие Когтя, нашего отца и наместника Сатаны в предместиях ада! — торжественно провозгласил охранник.

Поначалу Толя даже не понял, что эти титулы касаются сидящего за столом человека.

Сосредоточенное выражение лица Когтя больше подходило бухгалтеру, чем главе дьяволопоклонников. О принадлежности к секте говорил только просторный черный плащ с капюшоном. Удивительное дело: помыкать своими последователями в Метро Сатана назначил бюрократа.

Коготь принимал посетителей. Двое хорошо одетых мужчин наперебой доказывали Когтю, что в прошлый раз доставили ему отличные автоматы. Коготь утверждал обратное и грозил, что прекратит всякие отношения с партнерами и они никогда не получат от него ни литра топлива. Это был разговор деловых людей, и речь в нем шла не о ритуалах с черными свечами и целовании изваяния врага рода человеческого в задницу. Гости Когтя предлагали ему пищу, патроны и оружие в обмен на дизельное топливо.

Анатолий присмотрелся к послам. Он не один раз встречал в Метро такую одежду и такие глаза. Глаза деловых, знающих цену всему на свете торговцев Содружества Станций Кольцевой Линии. Бизнес есть бизнес, любили говорить на Кольце. Если выгода очевидна, торговать можно хоть с чертом.

Итак, наместник Люцифера приторговывает дизельным топливом. Вряд ли он его производит, скорее нашел запасы в запечатанных туннелях и открыл лавочку. Соляра — дорогой товар, на вес свинца. Нефть прекратили добывать одновременно с концом света, нефтеперегонные заводы погибли, и вот уж больше двадцати лет люди жили на остатках былых запасов, кое-как освежая выдыхающееся топливо.

Закончились переговоры взаимными заверениями в дружбе и выражением надежд на плодотворное сотрудничество. Коготь пожал ганзейцам руки и пообещал, что загрузит мотодрезину бочками к середине завтрашнего дня. Купцы прошли мимо Анатолия и Краба, не удостоив их даже взглядом.

Охранник, согнувшись, доложил Когтю о пленниках и их скверном поведении. Коготь жестом отпустил здоровяка и откинулся на спинку стула.

— Доброй ночи, — невыразительно произнес он. — Вы откуда?

— С Маяковской, — на всякий случай соврал Анатолий.

— Очень милая станция, — вяло откликнулся Коготь. — Совершенная анархия, крайне удобно набирать новых сотрудников.

— То есть, воровать людей и превращать их в рабов? — с вызовом спросил он.

— Какая-то у вас варварская терминология. — Коготь побарабанил пальцами по столу. — Да и ведете вы себя довольно неотесанно. Заявляетесь в чужой монастырь, — он ухмыльнулся, — со своим уставом. Деретесь со службой безопасности, подаете плохой пример сотрудникам…

— Как вы можете так говорить?! — вскипел Анатолий. — Да посмотрите, как вы мучите этих несчастных! Ради чего?!

— Что значит — ради чего? Люди копают врата в Преисподнюю.

— О господи боже! Но зачем?!

— Давайте сейчас не будем произносить здесь политически некорректные причитания, — строго попросил Коготь. — Что касается раскопок, ответ простой. Этот процесс наполняет смыслом их существование и создает видимость какого-то прогресса. Знаете, как строительство коммунизма.