Ночи Калигулы. Падение в бездну - Ирина Звонок-Сантандер

— Какой?

— Узнаешь этой ночью в храме Кастора и Поллукса. Непременно одень жёлтую тунику.

* * *

Чтобы пройти из Палатинского дворца в храм божественных близнецов, не нужно выходить на улицу. Под покровом темноты Калигула и Друзилла, держась за руки, бежали по саду. В правой руке Гай Цезарь держал горящий факел. Оранжевое пламя выхватывало из темноты очертания статуй, делая их причудливо уродливыми. Слабо колыхались верхушки аравийских пальм, шумели ветви кипарисов. Изливаясь из открытых рыбьих ртов, журчала вода в фонтане.

Дверь в храм, недавно прорубленная по приказу императора, была приоткрыта. Калигула, увлекая Друзиллу, прошёл внутрь. Их неровные шаги в полумраке отдавались загадочным эхом.

На алтаре горел жертвенный огонь. Два жреца стояли рядом с молодым барашком с рогами, обвитыми плющом. Между коринфских колонн неподвижно замерли закутанные фигуры. Подойдя поближе, Друзилла узнала Цезонию, Макрона и дядю Клавдия с супругой, капризной и сварливой Элией Петиной.

— Что это? Ночное жертвоприношение? — девушка удивлённо посмотрела на барашка, напоённого вином.

— Да, жертвоприношение! Свадебное! — уголком тонкого рта улыбнулся Гай. — Хочешь быть моей женой и матерью моих детей? — произнёс он ритуальный вопрос.

Друзилла мучительно покраснела, давясь жгучим стыдом. До сих пор она убеждала себя, что никто, кроме бабки Антонии, Агриппины и подруги Цезонии, не догадывается о её непозволительной, извращённой любви. Да, она живёт во дворце брата! Ну и что? Разве это запрещено женщине, чей муж находится в длительном отъезде? Глухие сплетни, ползающие по Риму, ещё не добрались до её ушей. Она благополучно обманывала саму себя.

— А как же Кассий? — хрипло спросила она. — Он до сих пор мой законный муж.

— Уже нет! — заверил её Гай. — Я послал ему развод от твоего имени.

Друзилла закрыла лицо узкими ладонями. Кассий знает о её грехе! И все остальные тоже знают! Друзилла осмотрела лица присутствующих сквозь слегка расставленные пальцы. Цезония мило улыбается, держа в руках аккуратно сложенное покрывало огненного цвета. Вот почему Гай попросил Друзиллу одеться в жёлтое. Жёлтая туника с оранжевым покрывалом составляют свадебный наряд невесты.

Цезонии можно доверять. Она — подруга, которая не осудит Друзиллу. Но остальные?! Смуглое лицо Макрона напоминало каменную глыбу. Он смотрел на Друзиллу с плохо затаённой ненавистью. Дядя Клавдий удивлённо открыл рот, словно кто-то исписал непристойностями его любимые этрусские манускрипты. Жена Клавдия, сплетница Петина, уставилась на Друзиллу с нескрываемым любопытством. Будет чем удивить подруг, болтая в лавке драгоценностей или восточных тканей!

— Мне так стыдно! — обращаясь к Гаю, пробормотала Друзилла. Уголки нежных розовых губ болезненно дрогнули и поползли вниз.

Калигула поцеловал её безвольную руку.

— Зачем стыдиться? Весь Рим знает о нашей любви. Мы создадим целую династию рыжеволосых императоров, равных по могуществу и славе династиям египетских фараонов.

Возбуждение, блестящее в глазах Калигулы, передалось и Друзилле.

— Разве я когда-нибудь отказывала тебе? — зачарованно глядя на возлюбленного брата, ответила она.

Не отводя глаз от лица Друзиллы, розового от пламени факелов, император махнул рукой жрецам:

— Начинайте!

Фламин схватил упирающегося барашка за рога и подтащил поближе к алтарю. Виктимарий взвесил на ладони тяжёлый молот, которым предполагалось оглушить жертвенное животное. Лица обоих жрецов были сосредоточенно-хмурыми. Затея с ночной женитьбой императора казалась им безумной. Но воспротивиться они не смели. Гай Цезарь недавно велел убить двоюродного брата, назначенного ему в сонаследники покойным Тиберием. Что ему жизнь двух жалких жрецов?

— Можно? — хрипло спросил виктимарий.

— Бей! — ответил фламин, крепко держа барашка и не позволяя ему двигаться.

Мощный удар обрушился на голову животного. В следующее мгновение жертвенный нож по рукоять погрузился в горло, поросшее белой кудрявой шерстью. Кровь потекла ручьём, обагряя мрамор алтаря. Виктимарий умелым движением вспорол брюхо. Фламин поднёс к вывалившимся внутренностям факел и пристально изучил положение внутренних органов.

Молчание фламина продолжалось слишком долго. Его густые брови непроизвольно сдвинулись. Виктимарий заглянул коллеге через плечо и тоже нахмурился.

— Что там? — нетерпеливо прикрикнул Калигула.

— Неблагоприятное знамение, цезарь! — пряча растерянный взгляд, ответил фламин. — Печень сильно сдвинута влево. Боги говорят, что брак не должен состояться. По крайней мере, сейчас.

В бегающих глазах жреца неуловимо читалось: союз между сестрой и братом невозможен. Калигула молчал, закипая злостью. Всемогущий на земле, он оказался бессилен перед богами. Гай пожалел о том, что он не бог. Может, после смерти его обожествлят, как случилось с Юлием Цезарем и Октавианом Августом. Но сейчас — он не бог, и не может отменить неблагоприятное знамение. Люди приносят жертвы в храмах империи, но не богу Гаю Цезарю Калигуле, а гению императора — духу-хранителю, который рождается вместе с человеком и вместе с ним умирает. «Скоро положение вещей изменится! — надменно выдвинув нижнюю челюсть, думал Гай. — Все в Риме будет так, как я хочу!»

Друзилла устало стянула с головы ненужное покрывало. В зелёных глазах девушки стояли слезы.

— Не судьба! — она нервно дёрнула головой. — Ты — мой Гай, но я никогда не стану твоей Гайей, — с печальной иронией Друзилла перефразировала брачную формулу.

Калигула мучительно скрипнул зубами. Макрон подошёл к императору и положил ему на плечо сильную ладонь. Его каменное лицо казалось тёмным, словно грозовое небо.

— Так лучше, Гай Цезарь! — примирительно произнёс он. — Подумай, какую реакцию вызвало бы известие о твоей женитьбе на сестре?! Сенат ни за что не одобрил бы её!

— Какое дело Сенату до того, на ком я женюсь? — злобно выкрикнул Гай. — Я — император! Я стою выше Сената!

— Сенат издревле считается носителем римской демократии, — терпеливо напомнил Макрон. — Все в стране делается от имени Сената и народа римского. Сенаторы убили могущественнейшего правителя, Юлия Цезаря, когда он угрожал их привилегиям. Они убили и Ромула, основателя города. Императору, если он хочет благополучно встретить старость, следует дружить с сенаторами.

«Сенат! — раздражённо подумал Калигула. — Гнездо, в котором по-гадючьи копошатся мои враги! По вине сенаторов я не могу делать, что хочу, и жениться, на ком хочу! Но сенаторы — не боги, против чьей воли страшно идти. Им я отомщу!»

Сжав кулаки, Гай исподлобья оглядел храм. Искал сенаторов, на которых можно выместить злость, душившую его. Жрецы испуганно присели, спрятавшись за алтарём. Макрон, крепкий, высокий, плечистый, сам внушал опасение. Оставался Клавдий. Он не был сенатором. Его имя скромно числилось в списке всадников — второго по значению сословия. Сенаторы не желали видеть в своих рядах глупого хромого заику, хоть и члена императорской семьи.