Уступить искушению - Кэрин Монк

— Ваш отец отказал, потому что Никола не имел титула?

— Это была только одна из причин. Отец считал, что философия равенства является утопией и делом далекого будущего; он не понимал, что реальностью каждым днем все сильнее вторгается в нашу жизнь. Нас лишили титулов и привилегий, но нельзя было одним махом стереть традиции, выработанные веками. Никола нравился отцу, но он не считал его достойным руки своей дочери. Меня это вполне устраивало, потому что Никола был мне неприятен.

— И что он сделал после того, как ваш отец отказал ему?

— Сначала казалось, что Никола воспринял это спокойно — он продолжал давать финансовые советы отцу и посещать наш замок, но отец все же насторожился: вслед за Никола могли появиться другие мужчины с аналогичными предложениями, поэтому он быстро договорился с маркизом де Вире о нашей помолвке с Франсуа-Луи. Младший де Бире казался идеальной парой — он был молод, здоров, обладал титулом, и, что самое важное, его замок находился неподалеку от Шато-де-ЛаМбер. Отец очень хотел, чтобы я почаще навещала будущего мужа.

— Вы хорошо знали Франсуа-Луи?

— Нет, — призналась Жаклин, — я всего лишь несколько раз встречала его на балах; мы просто дружили и ничего больше.

Арману очень не хотелось задавать следующий вопрос, но он не мог не спросить:

— Скажите, мадемуазель, вы выйдете за него замуж, если я спасу его и доставлю в Англию?

Жаклин была застигнута врасплох: она ни разу серьезно не думала об этом. Единственное, что ее действительно интересовало, так это возвращение во Францию и месть Никола Бурдону. Так как она не сомневалась, что после этого ее схватят и казнят, то брак с Франсуа-Луи был для нее несуществен, но она не могла допустить, чтобы Арман догадался о ее истинных намерениях — тогда он предупредит об этом сэра Эдварда, который и так не спускает с нее глаз. Гораздо лучше, если Арман решит, что она смирилась со своей новой жизнью.

— Это выбор моего отца. Франсуа-Луи француз, католик, имеет титул и принадлежит к моему сословию. Если мы поженимся, то наш брак должен стать удачным. Кроме того, разве я могу нарушить волю родителя? — Это было не совсем то, что она хотела сказать, но все же лучше, чем правда.

Чего еще он мог ждать от нее? И какая ему разница, за какого герцога или маркиза она выйдет? Это не его дело. Зато он может получить предстоящую ночь.

Арман встал.

— Думаю, нам пора подняться наверх.

Столь резкая перемена в поведении хозяина дома испугала Жаклин. Кровь отхлынула от ее лица.

— Уже? — спросила она едва слышным голосом. — Я думала, что успею выпить еще бокал вина.

— Вино есть в спальне, — быстро произнес Арман, мучаясь сознанием того, что заставляет ее делать то, чего ей не хочется. После года воздержания он собирался затащить в постель дрожащую, неопытную девственницу. «Господи, что же со мной происходит?» — неожиданно подумал он.

Жаклин подняла на него серые глаза:

— Вы спасете Франсуа-Луи, если я не пересплю с вами?

— Нет и еще раз нет. — Арман готов был проклясть себя за эти слова.

Жаклин колебалась. Она понимала, что это ее последняя возможность изменить свое решение. Сейчас она может просто поблагодарить его за ужин, надеть плащ и уехать — Харрингтоны рано ложатся спать, и никто не заметит ее отсутствия. Но тогда Франсуа-Луи умрет.

Неожиданно Жаклин почувствовала странное спокойствие. Может быть, нет ничего дурного в том, чтобы переспать с мужчиной? Насколько она могла понять, Арман собирался использовать ее тело для того, чтобы получить удовольствие. Она вспомнила, как Никола накинулся на нее в камере, и содрогнулась. Если ей еще раз придется пережить нечто подобное, то она никогда больше не станет этим заниматься. Тем не менее поскольку она не собирается выходить замуж за Франсуа-Луи, ее девственность не имеет никакого значения.

Жаклин снова посмотрела на Армана. Выражение его лица оставалось непроницаемым. Она не знала, что заставило его сделать такое странное предложение, но в одном была уверена: он не сгорал от желания обладать ею. Что ж, по крайней мере можно надеяться, что все это продлится не слишком долго.

Наконец Жаклин подняла голову:

— Пойдемте наверх.

Подойдя к ней, Арман подал ей руку и молча вывел ее из комнаты. Ему казалось, что его сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Когда они дошли до дверей спальни, он чувствовал себя неуклюжим и растерянным мальчишкой, однако пути назад уже не было.

Он распахнул дверь, и Жаклин вошла в просторную спальню, в одном углу которой стоял шкаф, а в другом — письменный стол. На полу лежал огромный персидский ковер. Вся мебель была выдержана в строгом классическом стиле.

Жаклин посмотрела на кровать, которая казалась шире и длиннее, чем обычные кровати — скорее всего ее делали специально для Армана.

— Не хотите немного бренди?

Она обернулась и увидела, что Арман, видимо, решив, что алкоголь поможет гостье успокоиться, протягивает ей стакан. Онемевшими пальцами Жаклин сжала стакан, поднесла его ко рту и сделала большой глоток. Тягучая жидкость обожгла горло, но она тут же сделала еще один глоток и почувствовала, как по ее телу разливается приятное тепло.

— Надеюсь, теперь вам лучше? — Арман подбросил дров в щи и принялся зажигать свечи, расположенные по углам спальни. Все выглядело так, словно он нисколько не торопился получить то, зачем привел ее.

— Да, — ответила Жаклин. Она не представляла, что Арман будет делать после того, как закончит с освещением, поэтому решила сразу приступить к главному. — Месье Сент-Джеймс… — начала она неожиданно тонким голосом, — хочу предупредить вас, что я никогда не занималась этим раньше.

— Я знаю. — Арман зажег все свечи и подошел к камину, чтобы подбросить в него еще поленьев. Он видел, как она напугана, и корил себя за это. Для Жаклин предыдущий опыт занятий любовью ограничивался только той жуткой сценой, когда Никола Бурдон едва не изнасиловал ее в тюремной камере. Один Бог знает, какие мысли роятся в ее головке по поводу предстоящего этой ночью, но на этот раз все произойдет по-другому, пообещал он себе. Присев на корточки, Арман принялся перекладывать дрова, лежавшие перед ним, что на самом деде было абсолютно бесполезным занятием.

Жаклин терпеливо ждала, когда он закончит, однако нервы ее были на пределе. Не зная, что предпринять, она сказала:

— Месье Сент-Джеймс, боюсь, я не совсем понимаю, чего вы от меня хотите.

— Жаклин, — произнес он тихим голосом, — мне будет очень приятно, если вы станете называть меня Арман.

Хозяин дома повернулся к ней: его лицо было освещено янтарными бликами пламени, и в эту секунду Жаклин почувствовала, что не может оторвать от него взгляда. Немного грубоватые черты его лица теперь казались столь совершенными, словно были высечены из мрамора. Его волосы переливались всеми оттенками меди и золота, и глаза сверкали в полумраке как драгоценные изумруды. В этих глазах Жаклин увидела то, чего не замечала раньше. Желание. Жажду. Стремление к ней. Сила его взгляда была такова, что окутывала Жаклин, манила, притягивала… Ее голова закружилась, мысли начали путаться.