Поворот под Москвой - Клаус Рейнгардт

С 13 июля 1941 года Бок все время требовал, чтобы его группа армий вела наступление на Москву. В своем дневнике он писал:

«Задача заключается в том, чтобы полностью разгромить противника и не дать ему возможности снова создать фронт на подступах к Москве. Для этого необходимо все танковые силы стянуть в один кулак, чтобы быстро продвигаться на восток до тех пор, пока я не смогу доложить, что сопротивление противника перед Москвой окончательно сломлено».

О том, какую личную заинтересованность проявлял Бок в наступлении на Москву, свидетельствует его первая реакция на директиву № 36. Вот запись от 7 сентября 1941 года:

«Согласно директиве фюрера должно наконец осуществиться мое заветное желание — наступление на главные русские силы (под Москвой)».

4. Совещание в Орше 13 ноября 1941 года

Разногласия, существовавшие между ОКХ и командующими группами армий и армиями, особенно сказавшиеся в начале ноября, побудили Гальдера в срочном порядке созвать 13 ноября в Орше совещание начальников штабов групп армий и армий[144], чтобы в ходе обмена мнениями решить неясные проблемы и максимально сблизить точки зрения ОКХ и командующих группами армий относительно планов дальнейших операций.

В противоположность Гальдеру, рассчитывавшему на успех операций в течение оставшихся шести недель холодной, но малоснежной зимы и предлагавшему поэтому возобновить наступление главными силами армии на Восточном фронте, чтобы, овладев Вологдой, Сталинградом и Майкопом и развивая замысел Гитлера, в основном, высвободить к 1942 году тыл Германии для ведения операций на Западе, большая часть военного руководства групп армий высказалась против этого плана. Войска группы армий «Север» остановились, и не видно было никаких перспектив дальнейшего наступления после неудачной операции под Тихвином. Зоденштерн поддерживал мнение Рундштедта о необходимости немедленного прекращения операций, чтобы сохранить боеспособность войск. Рундштедт 3 ноября сообщил в ОКХ, что если ОКХ будет настаивать на своем требовании, то, во-первых, операции по форсированию Донца могут быть продолжены только в декабре и, во-вторых, 1-я танковая армия может начать наступление на нефтеносный район Майкопа только в начале января. Планируемые на весеннее время наступательные операции будут чреваты опасностью потери оперативного маневра 1-й танковой армией и главными силами пехотных дивизий[145].

Грейфенберг разделял взгляды Бока, который хотя и не был против продолжения наступления, но и не соглашался с ОКХ в отношении дальнейших планов операций за пределами Москвы. Командующие армиями и танковыми группами, которым предстояло осуществлять наступление, тоже не соглашались с целями, поставленными ОКХ. 9-я армия уже перешла к обороне и, учитывая положение, сложившееся на участке 16-й армии, не могла начать наступление. Командующий 3-й танковой группой еще до совещания высказался совершенно определенно против запланированного наступления в направлении Ярославля. Командующий 4-й танковой группой Гёпнер предостерегал от возобновления любой наступательной операции, какие бы цели она ни преследовала. Клюге высказал сомнение, что его армия сможет в ближайшее время предпринять наступление правым флангом. Поэтому он предложил на случай возобновления наступления ввести в действие только 4-ю танковую группу, находящуюся на левом фланге.

Еще 15 ноября Клюге сказал Боку:

«Правый фланг армии настолько ослаблен, что о наступлении с далеко идущими целями не приходится и думать… Кроме того, учитывая известную потерю боеспособности всех других дивизий и недостаток резервов, планируемое наступление будет связано с большим риском, особенно если противник окажется достаточно сильным, чтобы контратаковать».

Об окружении Москвы силами 4-й армии не могло быть больше и речи. Начальник штаба Гудериана подполковник Курт фон Либенштейн в ответ на требование Гальдера вести наступление силами 2-й танковой армии до района Горького заявил, что «сейчас не май и что мы не во Франции». В качестве конечной цели для соединений армии он назвал лишь Венев. Уже 3 ноября командующий 2-й армией предложил достичь рубежа Новожил, Малоархангельск, Курск, чтобы оборудовать на этом рубеже зимнюю исходную позицию и остаться там на зиму. На большее 2-я армия была не способна[146]. Из всего вышесказанного напрашивался вывод, что на операцию с далеко идущими целями, как ее планировали Гальдер и Гитлер, рассчитывать было нельзя, так как ни обстановка на фронте, ни состояние немецких войск не позволяли осуществить ее. Только после того как Грейфенберг попытался еще раз воздействовать на Гальдера и сказать ему, что сейчас, «пока не наступила зима с ее снегопадами и пока еще погода позволяет боевое использование авиации», дорог каждый день, Гальдер решил согласиться с мнением Бока.

Таким образом, планируемые с 15 ноября наступательные операции группы армий «Центр» могли продолжаться. После совещания в Орше Гальдер вполне отдавал себе отчет в том, с каким риском было связано наступление, преследующее ограниченную самим Боком цель. На опасения руководителя отдела при квартирмейстере ОКХ, отвечавшего за организацию снабжения группы армий «Центр», майора Экштейна, относительно невозможности регулярного снабжения армий Бока даже при наступлении только до рубежа реки Москвы Гальдер заметил:

«Вы наверняка правы с вашими расчетами, но мы (ОКХ) не хотели бы мешать Боку, если он чувствует себя способным на это дело; на войне ведь тоже как кому улыбнется счастье».

Но счастье — это такой фактор, который при оценке обстановки и доводов «за» и «против» проведения операции в расчет не принимается, и поэтому в Орше о нем тоже не упоминалось. Приняв решение о возобновлении наступления с ограниченной целью, немецкое военное руководство вынуждено было признать, что его основополагающая концепция в отношении кампании в России и проведения операций после нее оказалась несостоятельной и что война на Востоке будет продолжаться и в 1942 году. Очень четко эта мысль была сформулирована в докладе Грейфенберга на совещании в Орше:

«Подготавливая планы на будущее, нужно исходить из того факта, что в 1941 году нам не удалось разгромить русскую армию и уничтожить русскую промышленность, как мы того ожидали, и поэтому с наступлением зимы нам еще придется задуматься, как удержать захваченные районы… Из этого следует, что наши крупные силы скованы на Восточном фронте и должны здесь остаться на всю зиму, чтобы весной 1942 года, если того желает политическое руководство, снова начать наступление».