Жизнь под чужим солнцем - Елена Михалкова

– Понравилось? – прищурился он. – А ктовыиграл?

Даша не успела ничего придумать, как увидела бегущего состороны аллеи смуглого парня с Женечкиной сумочкой в руках.

– А что там такое? – как можно спокойнее спросилаона.

– Да у Евгении сумку стащили, но теперь, по-моему,нашли. Она уже весь пляж на уши подняла.

Женечка, замахав руками, кинулась к турку, выхватила у негосумочку и стала рыться внутри. Даша услышала, как полная дама с кудряшкамизаметила разочарованно:

– Ну вот, ничего не украли.

– А где нашли-то? – поинтересовалась ее подруга.

– Да на аллее, на скамейке лежала. Сама же ее, поди,там оставила, а потом шуметь: «Украли, украли!»

На Женечку посматривали неодобрительно, и Даше стало совсемнеловко.

– Максим, – сказала она, теребя полотенце, –ты позагорай, а я пойду каких-нибудь фруктов куплю на выходе, а то что-то естьзахотелось. Тебе принести чего-нибудь?

– Ну, если ты мне принесешь инжир, то я тебе буду оченьпризнателен.

Даша почти бегом пошла к аллее, и на сей раз ее обычнаявосприимчивость ей изменила. Она не почувствовала, как пристально смотрит ейвслед нахмурившийся Максим и как следит за ее передвижениями прищурившаясяЖенечка, нервно теребя «молнию» своей сумочки.

* * *

За ужином Борис громко рассказывал, как они съездили ваквапарк, делая особый упор на то, что горки там оказались не такие уж ибольшие, кататься не так уж и весело, и вообще развлечений здесь особых нет. Дауж, наверное, в Питере их побольше, хмыкнула Даша. Она завидовала. Ей тожехотелось поехать в аквапарк и кататься с огромных горок, поднимая тучи брызг, апотом вот так небрежно рассказывать, что ничего в аквапарке особого и нет. Ногрустная правда жизни состояла в том, что Даша была крайне ограничена всредствах – ее с мамой небольших сбережений хватило как раз на то, чтобырассчитаться за тур. А еще нужно было покупать фрукты, и кроме того,обязательно приобрести маме подарок и себе какой-нибудь памятный пустячок.Такой оригинальный, который можно будет носить, а на восхищенные вопросы типа«Ах, откуда такая прелесть?» пожимать плечами: да в Турции купила, по случаю.Зашла в антикварную лавку и купила. Честно говоря, большая редкость у них там,в Турции, а уж про нас и говорить нечего.

«Все, завтра поеду в город, – решила Даша, – икуплю что-нибудь. А то сколько можно в отеле сидеть?»

На следующее утро она встала пораньше, быстренькопозавтракала и, надеясь успеть до жары, пошла на остановку. Большие полосатыеавтобусы, напоминавшие ей «Икарусы», к счастью, безвозвратно ушедшие в прошлое,сновали туда-сюда – до Кемера и обратно. Ей казалось, что ехать придется долго,но через двадцать минут она уже выходила на маленькой площади, на которойстояли еще с десяток таких автобусов, возле которых курили и оживленнопереговаривались пожилые водители-турки.

С интересом рассматривая город, Даша пошла вниз попешеходной улице. К ее разочарованию, никакой особой экзотики не наблюдалось.Толпы туристов неспешно прохаживались мимо десятков маленьких магазинчиков инебольших кафе, возле которых на больших досках, напомнивших Даше школу, быловывешено меню на трех языках. Дашу искренне заинтересовали некоторые блюда,названия которых богатая турецкая фантазия в сочетании с незнанием русскогоязыка превратила в нечто сказочное.

– «Пелмень воздушный», – читала Даша. –«Оладышеки». «Суп-борч с мясам». «Свинячий хвост».

Она остановилась и вгляделась в вывеску. «Свинячий хвост» –было написано на ней, и снизу прибавлено: «Свин свежий». Даша расхохоталась иподумала, что мама ей не поверит. Надо бы сфотографировать, жаль, фотоаппаратанет. Интересно, что они имели в виду?

Она шагнула было на проезжую часть, пересекавшую пешеходнуюулицу, и в этот момент шестое чувство подсказало ей, что нужно вернуться. Незадумываясь, Даша шагнула назад и, толкнув какую-то женщину, закутанную вплаток, замерла на тротуаре. Мама говорила ей, что предчувствиям следуетверить, а здесь было никакое не предчувствие, а самый настоящий сигналопасности. «В чем дело? – спросила Даша саму себя, оглядываядорогу. – Должно быть, сейчас из-за угла выскочит машина, которая могла быменя сбить». Она подождала еще немного, но машина не появлялась. Недоуменноосматриваясь вокруг, Даша не видела ни малейшего источника опасности, накоторый ее внутренний сторож мог так остро отреагировать.

«Так… продолжается история с кондиционером», –помрачнела она, быстро перешла через дорогу и побрела мимо магазинчиков,ощущая, что настроение портится. Стоявшие возле них зазывалы, безошибочнымчутьем угадывая в ней русскую, наперебой предлагали украшения, шубы, ковры…Соблазнившись предложением посмотреть прекрасные дешевые соболиные шубы, Дашазаглянула в магазинчик и осмотрела товар. Своей шубы у нее никогда не было, и вмехе она не разбиралась абсолютно, но даже поверхностного взгляда ей хватило,чтобы понять, что перед ней не шубы, а сплошной плач по невинно убиеннымперсидским кошкам. Впрочем, персидских кошек она не любила.

Даша заходила в магазинчики с какой-то мелочью – дурацкимисувенирами, майками с глупыми надписями, и постепенно у нее стало мельтешить вглазах от одинаковых товаров, от которых ей не было никакого проку. Продавец водном магазине убеждал ее, что лучший подарок для мамы – кружка с краником,натуралистично выполненным в виде пениса, другой предлагал небольшие ракушки поцене больших изумрудов, и Даша совсем было приуныла. Но тут вспомнила, что вТурции нужно торговаться. Правда, торговаться она не умела, но учиться никогдане поздно.

Под этим лозунгом она и вошла в очередную сувенирную лавку.И сразу же увидела то, что нужно. Полки были уставлены фигурками, мастерскивырезанными из дерева. Здесь были слоники всех размеров, от малыша с чашку догиганта, на котором можно сидеть; длинношеие жирафы с хитрыми мордами; кошкивсех видов, свернувшиеся клубками и потягивающиеся; длинноухие зайцы скитайскими профилями; собаки… Среди животных лежали какие-то деревянныеголоволомки, просто кусочки дерева, небольшие блюдечки. Даша, как зачарованная,ходила по лавке, пока равнодушный старый хозяин, морщинистый, как сушеныйфиник, листал газету за прилавком. Наконец она остановилась. Прямо перед ней,прищурив глаза, сидела точная копия их кота Морошки, уснувшего вечным кошачьимсном много лет назад и оставившего по себе такую память, какой не всякийчеловек мог похвастаться.

Кличку свою кот получил за необычный цвет – не рыжий, акакой-то красновато-оранжевый, не очень яркий. «Точно морошка!» – фыркнул,увидев его, папа, и кличка прижилась. Его ласково звали Рошей, а еслисобирались наказать – то негодяем мороженым. Нельзя сказать, что Морошка былочень умен, но он обладал такой ярко выраженной кошачьей индивидуальностью,таким веселым, дружелюбным нравом, что ему впору было бы родиться собакой.Много лет подряд он ездил с ними в Бабушкино, высунув рыжую морду с маленькимибеленькими усиками в окно, и кто-нибудь обязательно замечал: «Мороша, тебе итак похвастаться нечем, сейчас сдует всю твою растительность». Морошка всовывалморду обратно, взглядывал прищуренными от ветра золотистыми глазами и,убедившись, что сказано было несерьезно, высовывал обратно. И вот на полке всувенирной лавочке сидел рыжеватый Морошка, но с турецкой спецификой – толстый,вальяжный и с обилием нарисованных усов. Буду торговаться до последнего,отчаянно решила Даша и, осторожно подняв Морошку, оказавшегося неожиданнолегким, подошла к хозяину.