Проклятие короля - Василий Горъ

Очень неплохие мозги и умение тщательно спланировать гадость, как правило, позволяли ему добиваться поставленных целей: жертва получала нагоняй, на время отстранялась от занятий или лишалась права пользования библиотекой. И, соответственно, развивалась медленнее, чем сам Глош.

В случае неудачи нагоняй и все остальное доставались тем, кого он планировал выставить виноватым. А юноша, проанализировав причины своей неудачи, начинал планировать новую гадость. Только еще более изощренную…

Но это было еще не все: по слухам, которые периодически доходили до эрра Нодара, юноша частенько высказывал мнение, что повелевать народами могут только маги. А единственной силой, способной удержать быдло у их ног, является Страх. Страх с большой буквы. Соответственно, по его мнению, конечная цель развития любого нормального стихийника — Власть. А такие понятия, как патриотизм, вассальный долг или цеховая солидарность, являлись довольно примитивными инструментами, с помощью которых правители-немаги были вынуждены манипулировать мнением тупого быдла. В принципе не способного вдумываться в то, что ему «втирают» те, кто уже дорвался до своего куска власти…

Ну, и самой главной причиной, по которой эрру Лоуду не стоило радоваться успехам второкурсника, Кремень считал все усиливающуюся манию величия будущего Создателя: с момента, когда Глош высказал идею о тождественности плетений школ Огня и Льда, степень его самолюбования превысила все разумные границы. В общем, по мнению эрра Нодара, единственным правильным решением, которое мог принять глава Академии по итогам двух лет обучения, — это ограничить Глоша печатью Подчинения. Ибо этот мальчишка, не признающий никаких этических принципов и потенциально способный развиться до уровня магистра, обязательно должен был превратиться во второго Адинвара Безумного. Некогда сровнявшего с землей половину столицы королевства Ягеррон…

Вломившись в кабинет Молнии как к себе домой, Глош Полуночник без разрешения рухнул в кресло для посетителей и, скрестив руки на груди, неприятно усмехнулся:

— Что, так хочется узнать, как создается новая печать?

Мысленно отметив, что крайне непочтительное поведение мальчишки идеально укладывается в модель его характера, нарисованную Кремнем, мейн Лоуд еще раз оценил размер его резерва, сокрушенно вздохнул и, не переходя на нормальное зрение, зарычал:

— Встать!!!

Полуночник нехотя подал корпус вперед, уперся ладонями в подлокотники, слегка приподнялся над креслом… и опустился обратно. А потом наигранно приподнял бровь:

— Крик — это не самый лучший способ убедить меня поделиться с вами настоящим ЗНАНИЕМ. Поэтому… давайте попробуем еще раз… Более уважительно… Ну! Что же вы замолчали? Я жду! Попросите… И, может быть, тогда я все-таки пойду вам навстречу…

«Да… эрр Нодар оказался совершенно прав. Второго Гериельта из тебя не получится. А жаль. Мне он так нужен…» — подумал мейн Лоуд.

Потом хмуро посмотрел на мальчишку, упивающегося своей гениальностью, и холодно произнес:

— Четыре точки фокуса. По одной за каждым из манекенов. Печать Ледяного копья, напоенная силой в объеме, в четыре с половиной раза превышающем стандартный. Единый импульс активации… Что еще? Ах, да: некоторая нестабильность переполненной печати, не особенно высокая скорость создания плетения и крайне неудовлетворительное знание анатомии. При таком расположении точек фокуса, причем в бою против реального противника, атакующего при поддержке мага Жизни, три из четырех «поверженных» солдат наверняка продолжили бы атаку…

— Вы… вы просто мне завидуете! — дернувшись, как от удара хлыста, воскликнул Полуночник. — Впрочем, даже если и так, то это ничего не меняет: главное, что я понял ОБЩИЙ ПРИНЦИП создания ЛЮБЫХ плетений! А вы — нет! Поэтому лет через пять ежедневных тренировок я смогу уничтожать любое количество противников, а вы… вы останетесь на том же уровне развития, что и сегодня. И будете изо дня в день оттачивать те устаревшие печати, которые наивно считаете настоящей боевой магией!

— Вынужден тебя расстроить… — пробормотал мейн Лоуд. И тут же активировал печать Бессилия на потолке. — Пяти лет тренировок у тебя не будет. Ибо уже через три дня ты превратишься в живое Сердце силы. В безмозглое создание с очень высокой скоростью восполнения и резервом уровня магистра. И будешь использоваться ритуалистами для подпитки самых мощных защитных плетений. А мог бы стать вторым Гериельтом Мудрым. Человеком, сделавшим для развития магии больше, чем все остальные Одаренные, вместе взятые… Не дергайся, мальчик, ты сейчас не сильнее новорожденного ягненка. А твой резерв пуст, как дырявый казан. Поэтому встать с кресла без постороннего приказа ты уже не сможешь. И сплести что-нибудь — тоже. Уже никогда… Да, кстати, пока тебя не увели, открою тебе один маленький секрет: та печать, которую ты придумал, называется Ледяным ежом. И является одним из сотен малоизвестных плетений, изредка используемых стихийниками уровня магистра и выше. Для их создания требуется не так много: высокая скорость восполнения, значительный резерв и хороший уровень пространственного мышления… А насчет Пути, который ты нащупал, скажу следующее: он более-менее изучен. Просто эти знания открывают только тем, кто их достоин… Подумай над этим. Пока можешь… С-создатель, Тьма тебя забери…

— А вот и барон Орейн с дочерью Меллиной… — негромко сказал Щепка. И тут же уступил место у смотрового глазка иллюзионисту. — Ну, что вы можете сказать о девочке, эрр Магнус?

Маг безразлично пожал плечами, переступил с ноги на ногу и вдруг дернулся, как от удара кистенем:

— Темная! Клянусь Создателем, Темная!! А… сейчас — уже нет!!! К-как это так, а?! Вот только что была Те…

— В коридоре стоит оборотная печать Отрицания… И кое-что еще… — усмехнулся эрр Урден. — Вот она и показалась во всей красе… Такой, какой является на самом деле!

— Плевать на подробности! Картинку показать сможете? — перебив крайне довольного собой ритуалиста, потребовал король Азам. — Я хочу видеть, как она выглядит в истинном зрении…

— Да, сир! Конечно, сир! — трясущимися губами произнес эрр Магнус. И нервно вытер руки о мантию.

Пара минут ожидания — и перед лицом короля возник коридор Гостевого крыла: украшенные позолоченной лепниной стены, освещенные затейливыми светильниками картины псовой охоты, натертый до зеркального блеска пол. И замершие в движении фигуры — барона Нолада Орейна и его дочери Меллины.

Барон смотрелся так же, как обычно, — хмурое лицо с кустистыми бровями, сломанный нос, выдвинутый вперед подбородок, коротко постриженная седая борода. Глухое черное котарди[55]без вышивки на рукавах. Черный, безо всяких украшений пояс. Парадный меч. Темно-серые шоссы. Сапоги со шпорами.

Единственное украшение, бросающееся в глаза, — баронская корона на седых волосах.