Богини советского кино - Федор Раззаков

Дебют актрисы в кино состоялся уже через год после ее поступления в «Щуку»: режиссер Леонид Луков пригласил ее на небольшую роль в картину «Две жизни». Ее партнерами по фильму были тогдашние звезды советского кино: Н. Рыбников, А. Ларионова, В. Тихонов, Г. Юматов. Картина вышла на экраны страны в 1961 году и имела хорошую прокатную судьбу: 3-е место, 41,3 млн зрителей.

После этого ее заметили и другие режиссеры, она снялась еще в нескольких картинах: «Когда деревья были большими» (Зоя), «На семи ветрах» (медсестра Настя) (оба — 1962), «Утренние поезда» (1963; Тонечка), «Год как жизнь» (1965; Ильза).

В 1963 году Чурсина окончила Театральное училище имени Щукина и попала в труппу Театра имени Вахтангова. Однако проработала она там недолго — всего два года. Причем ушла оттуда скорее по личной причине, чем по творческой. Дело в том, что она познакомилась с 39-летним кинорежиссером из Ленинграда Владимиром Фетиным, который пригласил ее в свою картину «Донская повесть» по М. Шолохову на главную женскую роль — Дарья. По словам актрисы:

«Меня вызвали на съемки, и я поехала. Причем я надела такую мини-юбку, что сейчас стыдно вспомнить, туфли на „шпильках“, несмотря на свой не самый маленький рост (177 см), „халу“ на голове сделала, благо волос было много длинных, — и в таком виде заявилась в станицу Раздорская, в пятидесяти километрах от Ростова-на-Дону.

Был выходной от съемок день. Евгений Павлович Леонов и режиссер Владимир Александрович Фетин ловили рыбу. Когда я предстала перед их очами, успев сломать на дебаркадере каблук, режиссер обалдел и сказал: „Женечка, знакомьтесь — ваша партнерша!“ У Леонова выпала удочка, он всплеснул руками: „Как же я с такой жердью сниматься буду?!“ Мы с ним играли лирическую пару… Мое женское самолюбие было задето: „Евгений Павлович, если надо — закажите себе скамеечку!“ Действительно, была сделана скамья, которая почему-то в нужный момент исчезала, и Леонов бегал по площадке, крича: „Где мои костыли? Мне не достать эту…“»

Именно в процессе работы над этой картиной между актрисой и режиссером случился роман, который и привел к свадьбе. Впрочем, лучше послушать ее собственный рассказ на эту тему:

«В процессе съемок я неожиданно поняла, что влюблена в режиссера. Я сразу же обратила внимание на его руки — удивительно талантливые. А руки — продолжение души. Фетин был старше меня на семнадцать лет, он стал знаменитым после фильмов „Жеребенок“ и „Полосатый рейс“. Володя с Евгением Леоновым и вторым режиссером жили по соседству с домом моей хозяйки. Я частенько через изгородь пролезала к ним во двор, мы репетировали завтрашнюю сцену или просто сумерничали. К концу фильма я вдруг стала замечать, что бледнею, когда режиссер дотрагивается до моей руки, и изо всех сил старалась не выдавать своих чувств окружающим. Но это с каждым днем становилось все труднее. Когда мы озвучивали картину на „Ленфильме“, куда я приезжала из Москвы, вдруг поняла, что тоже не безразлична Фетину. Мы по нескольку раз в день писали друг другу письма, несмотря на то что виделись очень часто.

К тому времени я уже была принята в труппу Театра имени Вахтангова, и нам с актрисой Эллой Шашковой, будущей киношной женой Штирлица, выделили в общежитии одну комнату на двоих. Все складывалось как нельзя лучше. Пришел первый успех, а с ним и первая любовь. Мы с Володей решили пожениться после фестиваля в Индии, куда нас отправили с „Донской повестью“ (в 1965 году. — Ф. Р.). Принимающая сторона, узнав, что мы жених и невеста, предложила совершить красочный обряд бракосочетания в Непале или в Дели. Как же мне хотелось проехаться, как индийские невесты, в гирлянде экзотических цветов, на спине слона! Но наше руководство самовольничать не разрешило…

Расписались мы с Фетиным в районном ЗАГСе в Москве. Элла Шашкова была нашей единственной свидетельницей. В тот же вечер Володя уехал домой в Ленинград. Мы долго обдумывали, кому из нас переезжать, и в конце концов на переезд решилась я, несмотря на то что уже начала репетировать в Вахтанговском театре леди Анну.

Своего жилья у Фетина не было, хотя он уже десять лет работал на „Ленфильме“. Квартиру он оставил прежней жене. На первое время нас приютила семья звукооператора Шаргородского, выделив угол в своей квартире. Потом нам дали комнату в коммуналке. Это был праздник! Мебели у нас, естественно, никакой не было, поэтому мы очень обрадовались подарку — нам торжественно вручили реквизит с киностудии: обгрызенную львами и тиграми кровать из „Полосатого рейса“ и ими же поцарапанный стол…»

«Донская повесть» вышла на экраны страны в 1964 году и заняла в прокате 7-е место (31,8 млн зрителей). После триумфального успеха фильма Чурсиной казалось, что теперь дорога в большой кинематограф будет устлана одними розами. А оказалось — шипами. Режиссеры стали приглашать ее на роли этаких разбитных казачек и напрочь отказывались видеть ее в других ролях. Актрису это откровенно обижало. Она отказалась сниматься в одном фильме, втором, третьем. А вскоре приглашения сниматься и вовсе прекратились. Поэтому в течение трех последующих лет Чурсина практически нигде не снималась (у нее тогда случилась всего лишь одна роль — в фильме «Погоня» сыграла рабочую на стройке). Ее единственным местом работы была сцена Театра-студии киноактера при киностудии «Ленфильм».

Режиссером, вернувшим героиню нашего рассказа в большой кинематограф, оказался ее коллега по ленинградской киностудии Герберт Раппопорт. В 1966 году он приступил к съемкам детектива «Два билета на дневной сеанс» и предложил Людмиле неожиданную роль: Инки-эстонки — женщины, которая связалась с преступниками, но затем сумела-таки выбраться из-под их влияния. У нее было всего лишь несколько фраз, но они стали крылатыми. Например, такая: «Я Мерилин Монро, у меня тот же номер лифчика, понял!» Актриса вспоминает:

«Мне повезло, у нас на студии была женщина-эстонка, и я решила поучиться у нее эстонскому акценту. Слушала ее чтение, сама читала, и когда она сказала: „Ну вот, Людочка, теперь вы прекрасно говорите по-русски“, — успокоилась. Поняла, что спецификой акцента овладела».

После этого фильмы с ее участием стали выходить практически ежегодно. Назову самые известные из них: «Щит и меч» (фрейлейн-ефрейтор), «Весна на Одере» (главная роль — Таня Кольцова) (оба — 1968), «Виринея» (режиссер В. Фетин; главная роль — Виринея), т/ф «Угрюм-река» (главная роль — Анфиса Козырева), «Журавушка» (главная роль — доярка Марфа Лунина) (все — 1969), «Любовь Яровая» (режиссер В. Фетин; главная роль — Любовь Яровая), т/ф «Адъютант его превосходительства» (Оксана) (оба — 1970).

Два фильма из перечисленных принесли Л. Чурсиной не только всесоюзную, но и зарубежную славу: «Журавушка» был удостоен приза на Международном кинофестивале в Сан-Себастьяне, а «Любовь Яровая» — в Карловых Варах. Л. Чурсина вспоминает:

«Когда я получила Гран-при в Сан-Себастьяне (она разделила его со Стефанией Сандрелли. — Ф. Р.), был банкет в честь закрытия фестиваля. Наша делегация была в центре внимания. На мне — длинная узкая юбка и новые туфли, которые я искала по всей Москве, чтобы в Испании не ударить в грязь лицом. В центре зала была площадка, и вдруг загремел модный тогда „Казачок“. Сергей Михалков схватил меня за руку, и мы начали танцевать. Пол был скользкий, как каток. Я скинула туфли, приподняла юбку и танцевала 40 минут, показывая все, что я умею. Испанцы аплодировали, были восхищены. Подарили жемчужное ожерелье».