Курмо загадывает желание - Валия Цинкк

Слухи, что ходили в кампусе, не совсем соответствовали действительности.

Тонкогубый чувствовал себя уже совсем не так плохо. Теперь, когда он провёл в клинике несколько месяцев, он мог даже заниматься садоводством.

Ему нравилось гулять по саду с врачом-трудотерапевтом, осматривая зернистую почву вокруг лекарственных трав, которую он мотыгой и собственными руками очистил от сорняков.

Осень в этом году всё никак не наступала, и в конце октября в воздухе всё ещё жужжали мухи.

Стоял солнечный, тёплый, безветренный день.

Тонкогубый, как обычно, по дороге в огород проходил мимо лабиринта, высаженного возле клиники. Это был лабиринт из самшита прямо у озера.

Другие пациенты уже рассказали о нём Тонкогубому. Но сегодня утром ему вдруг захотелось самому посмотреть, что там внутри. Положив мотыгу в траву, он вошёл в лабиринт.

Кусты тут же поглотили его, стало заметно темнее. Тонкогубый ощутил лёгкое беспокойство.

Добравшись до первой развилки, он повернул налево. Потом снова налево и побрёл дальше вглубь. Как же эти кусты от всего ограждают! Здесь даже радио, включённое на террасе, едва слышно.

Он уткнулся в тупик, вернулся назад, и вновь стена из самшита преградила ему дорогу. Выбрав другую тропинку, он продолжил путь. Медленнее.

Может, он уже ходил по кругу или даже возвращался назад, но на самом деле это не имело значения, потому что бродить здесь оказалось очень приятно. Ему это начинало нравиться. А что, интересно, ожидает его в самом центре лабиринта? Другие пациенты говорили о чём-то большом и белом.

В очередной раз выйдя из тупика, он внезапно нашёл, что искал.

Цветы, что росли здесь на солнце, были белыми с тонкой фиолетовой каймой. И пахли почти так же сладко, как мёд.

Тонкогубый осторожно дотронулся до них. Затем присмотрелся к их сердцевине, жёлтой и пушистой.

Вдруг он услышал какой-то тихий звук. Не из цветов, а с неба. Он взглянул вверх. Высоко в облаках что-то мерцало в лучах солнца.

Живот. И большие мощные крылья.

Тонкогубый открыл рот.

– Это… это же…

Сердце заколотилось так, что казалось, выскочит из груди, и наполнилось печалью. Но это была не та печаль, что одолевала его последние несколько месяцев. А какая-то тёплая, нежная.

Он поднял руку к небу.

Белое мерцание исчезло, и Тонкогубый уже не был уверен, действительно ли он видел его.

– Господин Победнер? – услышал он голос трудотерапевта. – С вами всё в порядке? Пора заняться подготовкой зимних грядок. Где вы там?

Он не ответил. Ему так хотелось ещё ненадолго остаться здесь.

Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.

Но потом всё-таки пошёл назад – или вперёд – в зависимости от того, с какой точки зрения на это смотреть.

А высоко в небе Курмо, Янка, Йохан и Марлон летели всё дальше. И дальше. Над спокойным гладким озером, которое посылало их отражение обратно в небо. Над бесчисленными пыльно-коричневыми пожухлыми полями, пока пейзаж не стал более гористым. И к тому же рассечённым ущельями.

Они снова отправились в путь.

На этот раз туда, где выросла фрау Тоссило.

В прошлый понедельник на их еженедельной встрече на крыше многоэтажки она внезапно, хлопнув себя по лбу, воскликнула:

– Нам же ещё надо наверстать упущенное – слетать, куда мы собирались. Первого мая нам помешали это сделать.

– Да уж! – весело ухмыльнулся Йохан. – Помешали – это мягко сказано.

Янка задорно подхватила:

– Первое мая, первое ноября – какая разница? Ещё достаточно тепло, чтобы переночевать на природе в этом году.

– Только, может, уже не так светло, – заметила фрау Тоссило, – но это вовсе не помеха.

– Ничего, Марлон наверняка расскажет несколько поучительных историй, чтобы просветить нас, – хихикнул Йохан, а Янка тут же ткнула его локтем.

Фрау Тоссило этого не заметила. Она уже спускалась на десятый этаж, чтобы обсудить этот вопрос с родителями Янки и Йохана.

Внизу показался лес.

Туманное море из серо-зелёных бугорков и серо-голубых теней. Появились небольшие круглые поляны, и внезапно Марлон крикнул:

– Там внизу слева ущелье, это должно быть оно!

Дракон замедлился и сделал плавный вираж.

– Розовый квадрат? Это то новое одеяло для пикника, о котором она говорила?

Янка замахала рукой.

– Эй, привет, фрау Тоссило! Привееет, привееет!

– Не кричи так мне в самое ухо! – прорычал Йохан. – Она всё равно не услышит. К счастью, при составлении меню она прислушалась к нам больше, чем при выборе цвета этого одеяла.

Курмо перешёл в пикирующий полёт. Янка и Марлон буквально завизжали, а Йохан, заткнув уши, закричал:

– А можешь ещё быстрее, Курмо?

Ветер так хлестал им в лицо, что Янка взмолилась:

– Смилуйся, Курмо, пощади!

И Марлон попросил:

– Пожалуйста, лети по спирали!

А Йохан заорал:

– Полный газ!

«Летать – это так классно! – признал он. – Только если без всяких разворотов и очень-очень быстро».

Дракон нёсся, спускаясь всё ниже и ниже, словно белая мерцающая стрела, словно луч солнца, падающий на землю. Только перед самыми вершинами ясеней, возвышавшихся в центре карьера, он притормозил. Оставшиеся листья осыпались на землю, куда уже опустился и Курмо.

Фрау Тоссило шла им навстречу по ярким камням. Её лицо сияло.

– Я уже заждалась! Как хорошо, что вы здесь, добро пожаловать!

Они уселись на розовое одеяло для пикника, которое оказалось даже более пушистым, чем пушистый ковёр в гостиной фрау Тоссило. И вскоре уже стемнело.

Они ели, смеялись, делились друг с другом своими воспоминаниями, а Курмо между делом, изрыгнув небольшое пламя, разжёг костёр и принялся взмахами хвоста отгонять комаров. Потому что в реальной жизни те прекрасно умеют кусаться.

Вот теперь моя история о драконе окончена, и я хотела бы поблагодарить моего мужа и моих детей за поддержку, увлечённость, юмор и критику, которыми они одаривают меня во время работы над книгами и в обычной жизни.